Юбилей Фридриха Горенштейна, 90-летие со дня его рождения, приходится на горестные времена в отношениях России и Украины, с которыми неразрывно связаны судьба и творчество этого выдающегося писателя. Прозаик, драматург и сценарист, до эмиграции из СССР в 1980 году Горенштейн смог опубликовать только один свой рассказ. Автор философских романов "Искупление", "Псалом", "Место", повестей "Яков Каша", "Ступени", нескольких пьес и многих других произведений, советской публике Горенштейн был известен лишь как автор сценария фильмов "Раба любви", "Седьмая пуля", "Солярис". Многие годы исследованием творчества и публикациями произведений Горенштейна – быть может, самого недооцененного пистеля своего поколения – занимается берлинский журналист Юрий Векслер, ведущий проекта Радио Свобода "Миры Горенштейна".
Вот что было написано Фридрихом Горенштейном в советской Москве в 1975 году. Цитата из романа "Псалом", сцена в Третьяковской галерее): "Женщина смотрит на "Явление Христа" ("Явление Христа народу", картина Александра Иванова. – Прим. РС.), Андрей смотрит на нее, думает: "Вот он, русский верующий. В компаниях с религиозными спорами сейчас много говорят о том, что атеизм проиграл и начинается религиозное возрождение. Хорошо, допустим, атеизм проиграл, но выиграла ли от этого в России религия? Ничему не научившись, возрождается она с прежним юродством вместо чувства, с тяжелоголовыми спорами о Христе и с простонародьем, которое о Христе не спорит, но ждёт от него того же, что и от грузина Сталина, от турка Разина или иного русского атамана. И если суждено России в будущем попытаться спастись через национально-народное сознание, то не материалистическим и атеистическим оно будет. Национально-религиозную будет носить личину русский фашизм-спаситель. Во-первых, то, что именовалось "атеизм", действительно в России себя скомпрометировало, надоело, потеряло новизну. Во-вторых, в национальном оно не проявило должной гибкости, оказалось неповоротливым, в то время как православие неоднократно доказывало в прошлом свою свободность открыто возвеличивать национальную силу, а ныне для молодежи оно еще и новизной привлекательно".
Казалось бы, отмечать юбилей писателя в дни войны России в Украине, в дни крушения многих надежд и иллюзий, в дни страха перед атомной катасрофой, да ещё на фоне продолжающейся пандемии, отмечать в наше уже не литературоцентричное время – как будто анахронизм. Тем не менее, по моему глубокому убеждению, это сделать необходимо, так как Фридрих Горенштейн, как мало кто, помогает понять происходящие ныне события. Он многое предвидел, старался предупредить своих читателей о вероятном развитии России, готовил их к социальным и политическим потрясениям, но, как выразился на вечере памяти писателя в Москве в декабре 2012 года Виктор Ерофеев, "мы его пропустили".
Порабощенный может восстать, купленный – только перепродаться
Горенштейн был художественным явлением, он не был политическим писателем, и было бы неверно сводить его творчество к политическим оценкам и пророчествам. Тем не менее пророческой силой, вне всякого сомнения, он обладал. Горенштейн любил и Украину, где он родился, и Россию, где стал писателем, всегда болел душой за судьбы этих двух славянских народов. В романе "Попутчики" он так писал о Киеве и Москве: "Ясным золотом горят купола киевской Софии в окружении старых каштанов. Но тут же, на мощёном старым булыжником дворе экскурсанты хихикают, скучно. Таращат глаза на превращенную в казённый музей святыню. И недалеко антисемит Богдан Хмельницкий, сооружённый скульптором-антисемитом Микешиным, в сторону Москвы скачет. Поскандалил с тогдашней сверхдержавой Польшей и отдал Украину начинающей сверхдержаве России, о чём поклялся в Москве на улице, носящей ныне его, имя, в церкви, ныне превращенной в военно-конструкторское бюро. Так, что вход в эту церковь военизированной охраной запрещён. Можно лишь издали, через решётку прочного железного забора, прочесть надпись на мемориальной доске в честь этой купли-продажи государства, которое могло бы стать славянской Германией или Францией. Читаешь надпись и вспоминаешь слова украинского сатирика тридцатых годов Полищука: "Порабощенный может восстать, купленный – только перепродаться".
Рассуждая о прошлом, о времени до Богдана Хмельницкого, Горенштейн фантазировал: "Украинец по психологии своей всё-таки ближе к поляку, чем к русскому. И уж если не могло быть самостоятельности и личной судьбы, то, может, уж лучше было быть с поляком, чем с русским. Поляк потянул бы украинца в Европу, а русский потянул его в Азию. Поляк вместе с украинцем – это шестьдесят, семьдесят миллионов, и если б миновала пора дикости и такое государство сумело бы войти в XIX век, кто знает, какое влияние оказало бы оно на историю Европы, а может, и на мировую историю. Ведь существует протестантско-католическая Германия, почему же не могла существовать западнославянская православно-католическая Украино-Польша? Может быть, такое обширное европейское государство было бы выгодно и России. Может быть, Россия, находясь далеко на востоке, за спиной Украино-Польши сумела бы отсидеться вне зоны духовного и материального германского напора, может, спаслась бы она от своей кровавой судьбы..."
20 лет назад Горенштейн, умирая от мучительной болезни, продолжал диктовать свои тексты с трудно читаемых рукописей, так как оставался до конца верен своему дару писателя, которому прослужил всю жизнь. Божьему дару. За прошедшие годы вышли книги, фильмы и спектакли. Время Горенштейна длится и будет длиться. Здесь можно было бы поставить точку, но вот ещё несколько цитат для желающих продолжить общение с Фридрихом Горенштейном:
"О людях и бесах": "Это из Библии взгляд. Поэтому и был Всемирный потоп и так далее... безусловно, что я отличаюсь от этих гуманистов тем, что я считаю, что в основе человека лежит не добро, а зло. Вот “Псалом” мой, книга есть, ну там разговор с гомункулом. Тот спрашивает, как отличить добро и зло, потому что зло часто выступает в личине добра, и это на каждом шагу, и тот ему отвечает: "Если то, что ты делаешь и чему учишь, тяжело тебе, значит, ты делаешь Доброе и учишь Доброму. Если учение твое принимают легко и дела твои легки тебе, – значит, ты учишь Злому и делаешь Зло..." В основе человека, несмотря на Божий замысел, лежит сатанинство, дьявольство, и поэтому нужно прикладывать такие большие усилия, чтобы удерживать человека от зла. И это далеко не всегда удается".
Отрицание приобретает ещё более опасные черты в неудачном и неумелом внешнем заимствовании
Из интервью 2000 года: "Бесы любого направления, с которыми человек вступает во взаимоотношения, всегда требуют от него гарантий, требуют действия, делающих эти отношения необратимыми. "Обругай образа", – говорит человеку бес в очерке Глеба Успенского "Тише воды, ниже травы". Бес знает, что воскреснуть от духовной смерти так же трудно, как и от смерти физиологической. Но все-таки такие чудеса возможны не только на страницах библейских книг".
Об исторических язвах России, 1993 год: "В диалогах из времен Ивана Грозного "На крестцах"… я стремлюсь использовать для познания исторических фактов лингвистику эпохи, причем не только по проверенным источникам, но часто по мифологии и фольклору. Пытаюсь через слова, произносившиеся давно истлевшими устами, ощутить живую суть послемонгольской России, крестьянской Азии, упорно, с энергией, со страстью отрицающую торгово-промышленную Европу. Причём, когда речь идет об отрицании, то хотелось бы иметь в виду не только и не столько славянофилов, сколько западников. Ведь западником был не только Петр I, который строительством Петербурга и захватом Прибалтики "пробивал окно в Европу". Западником был и Иван Грозный, и отец его Василий III, и дед Иван III. Ибо отрицание приобретает ещё более опасные черты в неудачном и неумелом внешнем заимствовании... Лишь тогда, когда России удастся исцелить свои исторические язвы, бытовые, политические и экономические гнойники, берущие начало в XVI веке, западноевропейские идеи не будут служить солью, эти язвы травящей".
Актёр Александр Филиппенко читает фрагменты эссе Фридриха Горенштейна "Мой Чехов осени и зимы 1968 года"
О "домашних ангелах": Звери, особенно домашние животные, близки к ангельской логике детей, но до самой старости своей – если они до старости доживают – так и не надевают вериг разума. Их мышление скорее напоминает не труд, а игру. Над ребенком, пока он пребывает в ангельском возрасте, так же как и над зверем, не висит проклятие Отца-Создателя в поте лица добывать хлеб свой, и потому им дано счастье играть наподобие алмаза, рассеивая свет вокруг себя. Нам с веригами, которым недоступна такая игра, приятно и радостно разрешение этих наших домашних ангелов, двуногих и четвероногих, принять в их игре участие, хотя бы в качестве ассистента или наблюдателя. Даже спящий ребенок или зверь рассеивают свет. Даже когда домашние ангелы сердятся, капризничают, кусаются, свет этот не исчезает. Потому так пусто и тускло становится в доме, когда свет этот меркнет, потому так особенно тяжелы становятся вериги разума, не хочется ни с кем себе подобным говорить, а разумные слова утешения – лишь соль на рану. И становится понятно, что речь – не награда, а наказание, как труд. "В поте лица твоего будешь есть хлеб", – сказал Родитель. В поте лица надел человек на себя вериги разума и узко стягивающие обручи логики. В Эдеме человек был свободен и от разума, и от логики. Тяжесть разума и узы логики удручают еще более, чем трудовой "пот лица". И если есть от этих вериг и этих уз какое-нибудь облегчение, то оно исходит от домашних ангелов, двуногих и четвероногих.
Для зверя, как и для ребенка, смысл жизни – жить. Поэтому так печально, когда этот смысл теряется
Первое познание, которое получили Адам и Ева от дерева познания добра и зла, – это познание своей наготы. "И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания". Зверь, так же и домашний, спокойно без стыда ходит нагой, как и ребенок в раннем младенчестве не стыдится натуральной наготы. Конечно, двуногий домашний ангел, в отличие от четвероногого, постепенно начинает идти родительским путем грехопадения, обретения веры и уз. Однако где-то около трех лет, обретя речь, он все еще сохраняет в этой речи светосияние, алмазную натуральную чистоту, и доля труда еще незначительна, а доля игры велика. В то же время пусть небольшая, но доля труда в мышлении ребенка дает и нам, трудящимся и обвешанным веригами разума, приобщиться к светосиянию ребячьего мышления и через это светосияние хоть как-то приблизиться к умственной игре наших четвероногих домашних ангелов.
Удрученные веригами разума и скованные узами логики, по крайней мере, те, кому удается познание "пота лица" в его самом простом, примитивном виде, обнаруживают вне Божьего проклятия, обозначившего смысл человеческого существования поsле Эдема, бессмыслие и мечутся в поисках смысла вне "пота лица". Они проламывают себе головы философскими камнями разных теорий или просто принимают снотворные таблетки, чтобы убежать от бессмыслия жизни если не в смерть, то в сон. Для зверя, как и для ребенка, смысл жизни – жить. Поэтому так печально, когда этот смысл теряется…
О сути профессии: "Я понимаю, что по этим строкам могут скользить и пустые глаза, чуждые глаза, насмешливо-глупые глаза. Это цена публичной профессии. Однако эти глаза – пустые, чужие, насмешливо-глупые, даже враждебные – так и уйдут, ничего не взяв, ибо у их владельцев нет тех органов, которыми можно взять принадлежащие нам чувства. Всё останется нам: и чувства, и слезные строки... Если когда-нибудь человек освоит космос, то главными его врагами будут не саблезубые тигры и другие хищники-гиганты, а именно болезнетворные микрохищники.
Понимание – цель науки, а непонимание – цель художественности. В художественности дна нет, как в открытом космосе".
К юбилею писателя вышло несколько новых книг: в издательстве "Захаров" переиздан давно не выходивший фундаментальный для автора роман "Псалом", в издательстве "Книжники" повесть "Дрезденские страсти", в ближайшие дни в издательстве АСТ появится новая версия сборника прозы "Улица Красных зорь" с предисловием Дмитрия Быкова. В московском Малом театре фрагменты пьесы Горенштейна "Детоубийца" включены в сценическую композицию "Петр I" по пьесе "Царевич Алексей" и другим произведениям Дмитрия Мережковского. В театре "У Никитских ворот" состоялась премьера спектакля Марка Розовского "С кошёлочкой" по одноименному рассказу Горенштейна. В апреле в Центре толерантности московского Еврейского музея планируется международная научная конференция, посвященная творчеству Горенштейна.
Больше о творчестве и судьбе Фридриха Горенштейна читайте в проекте Радио Свобода "Миры Горенштейна"
