Самый жаркий год

Сергей Медведев: До конца 2024 года осталась пара месяцев, но уже ясно, что он станет самым жарким годом в истории наблюдений. До этого самым жарким был 2023-й. Средняя температура воздуха превысила уровень, запрограммированный Парижским соглашением, на 1,5 градуса по сравнению с доиндустриальным уровнем. Глобальное потепление ведет к климатическим катастрофам: участившимся засухам, наводнениям, ураганам и лесным пожарам. Можно ли еще остановить глобальное потепление? Будет ли планета через четверть века пригодна к проживанию человечества?

С нами Ирина Якутенко, биолог, научный журналист, популяризатор науки, автор Телеграм-канала "Безвольные каменщики". Второй самый жаркий год подряд и, как представляется, самое жаркое десятилетие. Это что, уже новая норма? Или климатическая аномалия?

Ирина Якутенко: Это теперь то, с чем нам предстоит иметь дело на ближайшие много-много лет.

Сергей Медведев: Причем дело ведь не только в средней температуре и в той жаре, которая стояла в большей части Европы в июле-августе. Это и климатические катастрофы: недавно затопило Чехию, Польшу, Австрию. Это ведь тоже следствие глобального потепления?

Ирина Якутенко: Климат переходит в новое состояние. То, что мы видели раньше, это было некое установившееся равновесие. Были какие-то годичные тренды, разные климатические процессы, а мы резко добавили новый фактор – в первую очередь, парниковые газы, которые со страшной силой выделяем в атмосферу. Они накапливаются, это ведет к повышению средней температуры. Мы постоянно добавляем в топку этого виртуального угля, и у нас происходит переход в новое состояние. Он связан с такими климатическими пертурбациями.

Все климатологи однозначно говорят, что рост температур будет приводить к увеличению разных экстремальных климатических событий, таких как засухи, наводнения, ураганы, тайфуны. Они будут неравномерно распределены по планете.

Сергей Медведев: И похолодание тоже. В этом году было непривычно холодное и дождливое лето в Скандинавии и на Британских островах. Это тоже часть глобального процесса?

Ирина Якутенко: Отчасти это может быть так. Действительно, в некоторых регионах может временно устанавливаться более холодная, чем раньше, температура в холодные сезоны. Традиционный аргумент в России: "А у нас была очень холодная зима: вы все врете, нет глобального потепления". Но это тоже следствие потепления. Из-за уменьшения температурного контраста между Арктикой и более теплыми широтами происходят некоторые атмосферные процессы, приводящие к тому, что локальные выбросы холода могут приходить туда, куда они до этого не приходили. Локально в каких-то местах будет становиться холоднее, но это не означает, что летние месяцы в Скандинавии или в России теперь всегда будут более холодные. Это следствие перехода в некое новое состояние.

Сергей Медведев: А под силу ли человеку сейчас остановить это? Как я понимаю, климат – это гигантская машина, которая сейчас запрограммирована на десятилетия, если не на столетия вперед.

Ирина Якутенко: Теоретически, если бы у нас было некое абстрактное человечество в вакууме, мы могли бы предпринять некие действия, но они не повернули бы этот процесс в обратную сторону прямо сейчас, потому что все эти эффекты длятся. Пока мы сможем убрать лишние парниковые газы, уменьшить их выброс, пройдет много десятилетий, прежде чем все эти процессы медленно вернутся к тому состоянию, которое было в доиндустриальную эпоху.

Проблема в человеческом факторе. Мы знаем, что нужно делать: например, сократить выбросы, – но проблема в реализации. Для этого нужны скоординированные действия человечества по всей планете. Не хватит того, что в Западной Европе переходят на электросамокаты и сортируют мусор, если во всех остальных странах, в том числе в странах не Золотого миллиарда, где живет большая часть планеты, ничего не будут делать. Меры-то понятные – нужно уменьшить, в первую очередь, количество парниковых газов. Есть и более сложные технологии вроде геоинжиниринга. Предложены разные технологии: скажем, засыпать железом океаны, чтобы расплодился планктон, который будет поглощать СО2. Но это еще более сложно в реализации.

Самое простое – прекратить выбросы парниковых газов, перейти на какие-то технологии, которые сокращают этот процесс. Но нужно сделать это скоординированно по всей планете. Боюсь, события последних лет показывают, что это нереально.

Сергей Медведев: Но ведь в Германии тоже откатывается "зеленая" повестка. Закрыли АЭС, идет переход на тотальную ветрогенерацию. А в результате успехи крайне правых экстремистов связаны с тем, что предыдущие правительства полностью подорвали всю "зеленую" повестку.

Ирина Якутенко: "Зеленая" повестка – очень левая. Люди видят, что, с одной стороны, финансируется прокладка велодорожек, а с другой стороны, экономика приходит в упадок. Без субсидий со стороны государства просто рухнула продажа электромобилей. Убрали дотацию, и вдруг выяснилось, что никто не хочет выкупать эти электромобили, так как людям важнее то, что происходит у них в кармане, чем какие-то абстрактные суждения об улучшении состояния климата.

Ирина Якутенко

Мы видим, что "зеленая" повестка быстро вырождается в популизм. Но, боюсь, она никуда не уйдет из нашей жизни, потому что экстремальные климатические события будут наносить огромный урон. Мы будем напрямую сталкиваться с последствиями. Низколежащие территории будут просто банально затапливаться, и это уже происходит, потому что поднимается общий уровень мирового океана. Климатическая повестка все равно к нам придет, и велодорожками мы тут не отделаемся, нужны более глобальные и скоординированные действия. И вот тут проблемы: западные страны могут что-то для себя локально решать, но это не может сдвинуть глобального тренда.

Сергей Медведев: Я читал прогноз, что к 2030 году будет уже 3 градуса по сравнению с доиндустриальным уровнем.

Ирина Якутенко: Да, к сожалению, мы это видим. Опять же, начавшаяся война… 2021-й, 2022-й были рекордными годами по выбросам парниковых газов, потому что когда случился этот мировой передел на мировом энергетическом рынке, правительства отказались от более дорогой возобновляемой энергии и срочно начали перезакупать углеродные источники энергии.

Сергей Медведев: Чехия – вроде продвинутая центральноевропейская страна. Но в моем электрическом счете указаны источники генерации энергии, и 65% – это уголь.

Ирина Якутенко: Да, самый грязный. Потому что это дешевле, любая возобновляемая энергетика гораздо дороже. И для того чтобы она вышла на окупаемость, сначала в нее надо вложить очень много денег. Не везде это удалось. Я подозреваю, что страны, у которых не так все хорошо в экономике, будут отказываться от этого. А при этом у нас растет гигантская дыра, связанная с изменением климата. И, к сожалению, решение этой проблемы будет отодвинуто на тот срок, когда решить ее будет уже нельзя, и можно будет заниматься только mitigation (смягчением последствий).

Похожая история наблюдается во второй проблеме, которая вместе с глобальным потеплением будет на нас воздействовать: это рост устойчивости к антибиотикам и распространение разных патогенов, которые тоже связаны с изменением климата. Становится теплее, изменяются ареалы обитания животных.

Сергей Медведев: Будут эпидемии? Вирусы будут расти из-за глобального потепления?

Ирина Якутенко: И вирусы, и бактерии. Эпидемии будут расти из-за глобального потепления сразу по многим причинам. Например, при более высоких температурах многие патогены просто лучше размножаются. Станет больше теплых влажных мест, где могут размножаться разные патогены и переносчики, например, комары.

Это еще одна проблема Европы: все больше распространяются комары, которые переносят разные экзотические болезни – лихорадку Западного Нила, желтую лихорадку, всякие вирусные заболевания, которые раньше были характерны только для Африки и Юго-Восточной Азии. Кроме того, при более высоких температурах лучше происходит передача генов устойчивости, потому что мы продолжаем совершенно непотребно использовать антибиотики, даже не столько для лечения людей, сколько в сельском хозяйстве. Поэтому проблема устойчивости усугубляется, и может случиться так, что когда станет ясно, что ее нужно решать, мы тоже будем способны только на mitigation.

Сергей Медведев: 2050 год – как будет выглядеть климат на территории России? Иногда доводится слышать, что "мы-то в России как раз выиграем – будет оттаивать вечная мерзлота, откроется Северный морской путь, заколосятся хлеба и зацветут сады в Норильске".

Ирина Якутенко: Пострадают больше территории, на которых и так плохо. Страны, где и так все лучше, будут меньше затронуты: это страны с умеренным климатом. Россия относится к тем странам, где эти эффекты будут не такими ужасными. Будет меньше экстремальных событий, чем где-нибудь ближе к Экватору, в Африке, где будут бесконечные засухи. Но, например, таяние вечной мерзлоты… Множество домов в этой зоне построены на вечной мерзлоте: она используется как фундамент. Кроме того, она скрывает резервуары метана, сейчас они как бы запечатаны.

Сергей Медведев: Я слышал апокалиптический сценарий: когда высвободится огромное количество метана в вечной мерзлоте, все это превратиться в огромное болото, а это две трети территории России, и придут те самые комары и заболевания, о которых Россия раньше не знала.

Ирина Якутенко: Да, но это произойдет не сразу. Сначала будут смешанные последствия – это в том числе касается Европы и более северных ее регионов. Хотя, например, Европа, которая южнее, уже страдает от практически ежегодных волн жара. И чем дальше, тем больше отрицательные последствия будут перевешивать положительные, потому что количество осадков будет увеличиваться из-за таяния ледников. Итоговые негативные последствия будут превышать позитивные, в том числе и в России.

Сергей Медведев: Нужно говорить еще и о демографическом наводнении. Люди двинутся из зон климатической катастрофы, мы столкнемся с гигантским перетоком мигрантов.

Ирина Якутенко: Да, это отдельная проблема: во-первых, миграция, во-вторых, болезни. Гигантские места скопления людей – это еще и резервуары болезней, которые будут распространяться оттуда в более благополучные регионы.

Если бы последствия были резкими: раз! – и во всем мире прекратились бы дожди или, наоборот, случились ураганы, вот эта резкая встряска привела бы к тому, что и избиратели, и правительства обратили бы внимание в эту сторону и сообща работали бы над проблемой. Но изменения происходят очень постепенно. Поэтому все будет ухудшаться, ухудшаться и ухудшаться, но не будет такого резкого апокалипсиса, как показывают в фильмах. И потом историки будут удивляться – как же так, ведь мы знали, что надо делать, еще сто лет назад!

Владимир Сливяк

Сергей Медведев: К нам присоединяется Владимир Сливяк, сопредседатель группы "Экозащита!". Антропогенная природа глобального потепления – это сегодня уже медицинский факт?

Владимир Сливяк: Это научный факт. Если мы посмотрим на доклады ученых организации IPCC, то увидим, что рост средней температуры на планете идет невиданными ранее темпами и, в общем-то, ускоряется. Единственное, чего ученые не угадывали до сих пор в своих отчетах, – это когда будут те или иные изменения, полагая, что у нас есть больше времени. Отчетный период показывал: времени меньше, чем они думали.

Сергей Медведев: Будет ли земля пригодна для жизни к 2050 году?

Владимир Сливяк: К 2050 году, наверное, еще – да. В прогнозах ученых речь идет о том, что если в течение этого столетия температура поднимется в среднем на два градуса от доиндустриального уровня, то земля останется обитаемой, но жить на ней будет очень сложно. Видимо, количество людей на планете очень сильно уменьшится.

Сергей Медведев: Может быть, это часть эволюции человека, ведь уже идет соэволюция природы и человека. По сути, это, конечно, эпоха антропоцена, когда человек меняет природу больше, чем природа меняет человека. Может быть, глобальное потепление – часть этой соэволюции?

Владимир Сливяк: Я смотрю на это немножко с другой стороны. Человеческая цивилизация определенным образом развивалась в ХХ веке, в начале XXI. И вот это развитие, индустриализация, огромное увеличение выбросов парниковых газов привело к изменению климата. В некотором смысле изменение климата все время было на планете. Но если раньше живые виды успевали приспособиться к изменениям в окружающей среде, то сейчас это происходит настолько быстро, что они не успевают приспособиться. И теперь перед человеком стоит простая в каком-то смысле задача: сумели сделать плохо, теперь попробуйте из этого выбраться, сделать хорошо, от этого зависит ваше выживание.

Сергей Медведев: А какие сейчас есть возможности сделать хорошо? Если смотреть на то, что произошло и с Киотским, и с Парижским соглашением, то каждый раз поезд проскакивает эти станции. Мне кажется, сейчас уровень координации деятельности человечества меньше, чем раньше.

Владимир Сливяк: Тем не менее, какое-то пространство для маневра остается. Необходимо в первой половине нынешнего века перевести энергетику с ископаемого топлива на другие источники в глобальном масштабе.

Сергей Медведев: А какова динамика энергоперехода сейчас? Когда возможен этот большой переход с ископаемого топлива на возобновляемое?

Владимир Сливяк: Большой переход идет. Есть вопрос – состоится он или нет? Это зависит от того, сколько денег будут вкладывать в это в первую очередь богатые страны. Но это же вещь не быстрая. Все это требует грамотного планирования, очень хорошего финансирования и координации. Да, в мире острый недостаток этой координации. Но, как ни странно, есть и позитивная сторона. Я, как участник климатических переговоров ООН с 1995 года, практически постоянно присутствовал на большинстве переговорных сессий со статусом наблюдателя от неправительственных организаций, и за историю этих переговоров прогресс очевиден. Сегодня и Китай, и Индия, самые крупные по населению страны на планете, имеют свои планы по сокращению выбросов.

Сергей Медведев: Китай впечатляет!

Владимир Сливяк: Да, там одной возобновляемой энергетики уже сейчас больше, чем производит вся энергосистема России.

Сергей Медведев: Атомная энергетика сможет сыграть роль в этом переходе на возобновляемые источники?

Владимир Сливяк: Это не такой простой вопрос, как многим кажется. Если мы говорим на уровне – можно ли взять и все ископаемое топливо в течение нескольких десятков лет заменить атомной энергией? – то это просто физически невозможно. В мире нет ресурсов, чтобы построить такое количество атомных станций. Кроме того, в возобновляемые источники энергии просто выгоднее вкладывать деньги: там эффект намного быстрее. В целом атомная энергетика – это технология прошлого века.

Сергей Медведев: Скажу сакраментальное: "Остановите землю, я сойду". К сожалению, остановить землю невозможно, как и невозможно остановить глобальное потепление. Поэтому это зависит только от коллективных действий всего человечества, от нашей осознанности, от политической воли правительств.