Иван Толстой: 70-летие Радио Свобода мы в этом году отметили радиопрограммами, видеосюжетами, выставками, изданием книг и вот теперь – выступлениями 19 и 21–22 сентября в Вильнюсе и Риге, где работают наши бюро.
Здание Национальной библиотеки в Вильнюсе приняло наш десант на просторной верхней площадке парадной лестницы. Колонны, мрамор, книжные стеллажи слева и справа, уносящиеся ввысь.
Среди гостей – замминистра иностранных дел Йонас Сурвила, председатель Сенатского Комитета по иностранным делам Зигмантас Павилионис, государственный и общественный деятель, бывший глава Литовского государства Витаутас Ландсбергис, журналисты, ученые, литературы, переводчики.
Мы начали наш рассказ от далеких первых дней радиостанции.
Радио Свобода возникло в 1953 году, за пять дней до официальной смерти Сталина, 1 марта, и это была не первая американская радиостанция и вообще не первая западная радиостанция, которая вещала на русском языке. Уже существовало Би-би-си, уже был "Голос Америки", а в самом Мюнхене четыре года существовало Радио Свободная Европа, которое вещало именно на европейский блок советского концлагеря. А в 1953 году возникла такая же радиостанция для народов Советского Союза. Поэтому первая наша серия, которой мы открыли череду видеосюжетов, была посвящена 1953 году и в ней сказаны основные, фундаментальные, базовые вещи, которые обычно как-то рассеиваются в зрительском и читательском внимании.
Радио – вот лучшее решение
Идея освобождения в те годы, на пике холодной войны, была крайне актуальной. Советский Союз не просто порвал с бывшими союзниками, но успел создать на просторах Восточной и Центральной Европы новую империю – коммунистическую. Третьей мировой войны Запад не хотел, но как предотвратить ее? Группа американских дипломатов и политиков во главе с Джорджем Кеннаном добилась понимания у своего правительства – освобождать нужно не территорию СССР, а сознание советского человека, его представление о мире. Необходимо показать, что сталинизм последовательно ведет ко всеобщему ГУЛАГу.
Радио – вот лучшее решение. Голос человека, информация, рассказ, толкование, благожелательный и взрослый голос в доме советского слушателя. Просветить аудиторию за железным занавесом, помочь людям мыслить самостоятельно. И никакие армии не нужны.
Совместные усилия послевоенных эмигрантов, политических беженцев и одновременно американских дипломатов дали впечатляющий результат. Своей стратегией "Свобода" выбрала просветительство: рассказывать аудитории о самом главном в истории страны, в ее культуре, о жизни на Западе, познакомить с важнейшими достижениями человеческого опыта и духа за те десятилетия, пока Советский Союз был отрезан от свободного мира. И рассказать об этом должен был не иностранец, а свой, вчерашний эмигрант, знавший аудиторию не понаслышке. Он садился к микрофону и прояснял суть вещей. Одна из ранних программ так и называлась "По сути дела", ее вел сын философа и сам человек философского склада Виктор Франк.
Просвещать без собственной образованности невозможно, и радио привлекало к работе не просто дикторов или грамотных редакторов, но прежде всего людей творческих: поэта и критика Георгия Адамовича, искусствоведа Владимира Вейдле, писателей Гайто Газданова, Бориса Зайцева, дочь Льва Толстого Александру Львовну. А с появлением новой эмиграции – поэта, барда и драматурга Александра Галича, Андрея Синявского, долгое время скрывавшегося под псевдонимом Абрам Терц, Сергея Довлатова, обретшего славу после своей кончины, поэта, эссеиста и переводчика Алексея Цветкова, писателя, путешественника и кулинара Петра Вайля.
Все чаще только на коротких волнах и можно было приобщиться к современности
Поскольку на родине, за что ни возьмись, почти все было запрещено, "Свобода" несколько десятилетий подряд читала в эфир целые тома недозволенных авторов, от Мандельштама и Ахматовой до лагерной прозы и современных европейских философов. Короткие волны, помимо новостей и политики, заговорили о культуре, все чаще только на коротких волнах и можно было приобщиться к современности. Помеха была только одна – вой и скрежет глушилок.
В ходе дискуссии с гостями своим мнением о необходимости "Свободы" поделился бывший глава Литовского государства Витаутас Ландсбергис.
Витаутас Ландсбергис: Радио Свобода как организация имеет собственную историю, и я не знаю, может быть, она написана или пишется, но она должна присутствовать в нашем познании современности. Это часть европейской современности, и Россию все еще считали Европой, но сейчас Путин хочет, чтобы это прекратилось. Это ошибочное понимание, может быть, еще русские есть, которые с этим не согласны. Тем не менее, Россия где-то присутствует и в умах, и в рефлексии, и в выборе отношения, так что она нужна как объект познания, не только как самостоятельное тело, которое имеет пространство действия, свою идеологию, свои задачи, свою поддержку. Почему и существует эта организация.
Иван Толстой: Присутствие Витаутаса Ландсбергиса позволило нашему коллеге, выступавшему из Украины по скайпу, – Виталию Портникову, - вспомнить их примечательную встречу в давние времена.
Виталий Портников: Я думаю, что для Радио Свобода это история успеха, для российских журналистов это история поражения. Это нужно совершенно четко сказать.
1 января 1992 года, я хорошо помню, я был в кабинете тогдашнего директора Русской службы Радио Свобода Владимира Матусевича, и мы с ним обсуждали будущее радиостанции. Матусевич спросил меня, что я думаю об этом будущем, и я сказал ему, что я очень надеюсь, что Радио Свобода уже вскоре прекратит свое существование. И он на меня так недоверчиво посмотрел. А теперь я думаю, что я сейчас старше, чем был тогда Матусевич, когда я с ним разговаривал, и никаких перспектив закрытия Радио Свобода не просматривается даже на горизонте.
Наши коллеги по Радио Свободная Европа могут уверенно смотреть в будущее. У нас так не произошло
За все эти годы нам удалось избавиться только от трех служб, которые не были частью Радио Свобода, это были части другой корпорации, соседней – Радио Свободная Европа. Это Литовская, Латышская и Эстонская службы. Вот вы говорили о них как о службах Радио Свобода, но это, конечно, Радио Свободная Европа, и они естественным образом воспринимались даже тогда как часть той свободной Европы, которая сможет возникнуть после краха Советского Союза. Так это и произошло. Можно сказать, что наши коллеги по Радио Свободная Европа, которые работали в Литовской, Латышской, Эстонской, Польской, Чешской, Словацкой службах, могут уверенно смотреть в будущее. У нас так не произошло.
В те же самые дни, когда мы говорим о 70-летии корпорации, мы находимся в той же самой ситуации, как даже не в начале 90-х, а в середине 80-х годов. Мы вообще не очень понимаем, что будет с тем режимом, который существует сейчас в России, мы фактически остаемся единственным медиа, если говорить о России, которое так или иначе способно нести людям реальную информацию о происходящем. Потому что даже когда ты слушаешь эфиры так называемых либеральных российских медиа, вытесненных за рубеж, ты понимаешь, до какой степени они отравлены стандартами путинизма, это уже не журналистика свободной России, это журналистика, альтернативная пропаганде путинской России. Это люди, выросшие в эпоху Владимира Путина. И это очень опасный момент.
И я поэтому считаю, что то, что Русская служба существует, то, что она способна объединять разные голоса из разных стран, это важная часть миссии. И то, что нам удается все эти 19 месяцев сохранять программу из Украины, я тоже считаю это нашим большим общим достижением. В принципе, этого не должно было бы быть, вы знаете, что первые месяцы у нас даже офиса не было, мы работали в таких непростых условиях.
Это была у нас единственная возможность услышать Позняка по-русски
И еще один важный момент. Я запомнил программу, которую в Киеве записывал. Пришел Зенон Позняк, и я попросил его записать со мной программу на русском языке, на котором он никогда в жизни интервью не давал, я его никогда по-русски не слышал, я с ним говорю по-украински, он со мной – по-белорусски, так десятилетия продолжается. И он согласился. В этот момент началась воздушная тревога, и мы эту программу писали в бомбоубежище. Это была у нас единственная возможность услышать Позняка по-русски. Таких примеров во время этой войны я могу рассказать великое множество.
Но почему я остаюсь большим оптимистом? Я вам расскажу в заключение историю, которая произошла еще в 1989 году. Профессор Ландсбергис, конечно, скажет, что я ее придумал, но это важная история моей собственной жизни. Я очень люблю эту историю, потому что она определила во многом мою журналистскую работу. Когда мы с ним во время Съезда народных депутатов СССР гуляли в Александровском парке Кремля, он рассказывал мне о том, какие решения примет "Саюдис" после победы на выборах в Верховный совет Литовской ССР, что будет провозглашена независимость.
И профессор Ландсбергис посмотрел на меня и сказал мне абсолютно спокойно: "Ну, тогда мы разрушим Советский Союз"
Я смотрел на это зачарованными глазами и, как это часто бывает с молодыми людьми, которые привыкли противоречить старшим, сказал ему: "Но, профессор, вы разве не чувствуете, что для того, чтобы Литва стала по-настоящему свободной страной, нужно разрушить Советский Союз?" И профессор Ландсбергис посмотрел на меня и сказал мне абсолютно спокойно: "Ну, тогда мы разрушим Советский Союз". И я ему поверил. Я наконец-то увидел человека, который пообещал исполнить мою большую мечту.
И я теперь знаю, что невозможное возможно, что если есть люди, готовые разрушить Советский Союз, то это произойдёт, просто нужно приложить усилия – политические, профессиональные, человеческие – и то, что должно погибнуть, погибнет.
Я точно так же смотрю на путинскую Россию. Я думаю, что те военнослужащие украинской армии, которые сейчас воюют за освобождение территории собственной страны от России, еще и содействуют ее гибели, по крайней мере в путинском варианте, гибели тоталитарной имперской России. Потому что я пришел к выводу, что с российской аудиторией не просто нужно разговаривать, нужно создавать условия обрушения тех режимов, которые опасны и для самой России, и для окружающих ее стран.
Я надеюсь, что мы находимся в преддверии того самого очистительного краха, который мы уже один раз приветствовали в 1991 году, что нам нужно прилагать усилия для того, чтобы этот крах был наиболее сокрушительным, бесповоротным, для того чтобы его последствия ощутили все те, кто сегодня поддерживает этот режим, и для того, чтобы этот крах никогда не давал больше возможности возродиться той России, ради демонтажа которой работает последние 70 лет Радио Свобода.
Иван Толстой: Я попросил Мелани Бачину, ведущую новостей Радио Свобода, выходящих в видеоформате, ответить на мой вопрос.
Мелани, ваше выступление во время нашей поездки было посвящено собственно вашей профессиональной постоянной теме – новостям. О том, как они строятся, для чего они строятся именно так. Вы не могли бы нашим слушателям тоже сказать об этом, хотя бы коротко?
Мелани Бачина: Если в двух словах говорить о том, что мы делаем сегодня, то это новостная повестка: мы рассказываем зрителям нашим, потому что это именно видеоформат, на самых разных платформах – и в You Tube, и в Фейсбуке, и на сайте Радио Свобода – о том, что происходит. Наши новости так и называются "Что происходит". Стараемся это делать максимально сбалансированно и объективно, учитывая контекст, в котором все журналисты сегодня оказались, и очень часто получаем обратный отзыв от зрителей, которые благодарят за то, что мы освещаем события именно так.
Это очень важно сейчас, потому что, как я говорила, в социальных сетях и вообще в современном мире огромное количество информации, которая двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю валится на людей. Простым обывателям довольно сложно из этого огромного потока, где много шума, мусора, фейков, самой разной информации, даже правдивой, но ее такое огромное количество, что трудно сориентироваться и понять, что происходит. Для этого журналистика и нужна, всегда была нужна и, думаю, будет нужна и востребована обществом - чтобы кто-то сделал эту важную работу за людей.
Собственно, мы это и делаем: отделяем факты от домыслов, ищем информацию, которая, как нам кажется, важна для нашей аудитории, максимально коротко даем ее с понятными видео, которыми с нами делятся и наши корреспонденты, работающие в поле, и которые мы получаем по агентствам. То есть рассказываем, несмотря на эмоции, которые порой зашкаливают, для того, чтобы держать нашу аудиторию в курсе происходящего именно в тех регионах, которые непосредственно людям интересны и где сами они живут.
Иван Толстой: Часто слышишь вопрос: а что, Радио Свобода еще работает? Вас кто-то слушает? Директор Русской службы Евгения Назарец на это ответила так:
Евгения Назарец: Да, Радио Свобода работает, причем работает даже в более жестких, с одной стороны, условиях, с другой стороны, более выгодных в определенном смысле, потому что ясно, о чем говорить, где говорить, как говорить и кому говорить. У нас есть несколько платформ: три сайта региональных и один главный – svoboda.org. Сибирь.Реалии и Север.Реалии – это региональные сайты. Мы представлены практически на всех платформах и в социальных сетях, особенно хорошо идет YouTube, где у нас сообщество более 4,5 миллионов подписчиков, и мы знаем, о чем сейчас говорить, потому что периоды кризисов, периоды войн – это всегда те периоды, когда аудитория сильнее всего нуждается в нас. Например, если в мире происходит что-то тревожное, важное, непонятное, буквально в течение часа аудитория наших платформ вырастает примерно в десять раз, и это означает, что люди идут на Радио Свобода за проверенной, выверенной, точной информацией, которой нашей аудитории так не хватает в их окружении, в тех медиа, которые они, возможно, слушают каждый день, даже в интернете.
Задачи свободы фундаментально не менялись все эти 70 лет
Иван Толстой: Какова стратегия Русской службы "Свободы"? Сейчас идет война, и контекст этот понятен. Давайте пофантазируем. Война тем или иным образом заканчивается. Меняются ли задачи "Свободы" в этой связи?
Евгения Назарец: Задачи свободы фундаментально не менялись все эти 70 лет. Всегда есть та информация, которую необходимо дать аудитории, дать базу для сравнения, дать исторический контекст, политический контекст. Я думаю, что миссия Радио Свобода сохранится даже с окончанием войны и тем более станет важной, потому что по окончании войны нужно будет показывать обществу, показывать нашим слушателям, как можно из этого извлекать уроки и к чему это должно приводить. Потому что ситуация с тем, какая миссия у Радио Свобода, эти вопросы возникали 30 лет назад, когда распался Советский Союз и когда, казалось бы, независимых медиа в России стало достаточно. И какая же тогда миссия Радио Свобода? Но, как мы видим сейчас, она не исчерпана. Поэтому говорить о том, что миссия "Свободы" каким-то ключевым образом или стратегически изменится с окончанием войны, наверное, преждевременно.
Иван Толстой: Каждую субботу в нашем эфире звучит итоговая программа "Грани времени". Ее ведущий Мумин Шакиров рассказал на выступлении в рижском зале "Палладиум" о своем многолетнем участии в программах станции.
Мумин Шакиров: Я попал на Радио Свобода с таджикско-афганской границы. Я оказался в той ситуации, когда началась гражданская война в Таджикистане, а я сам родом оттуда, из Средней Азии и, естественно, я был реальным свидетелем тех событий, бегал по горам с моджахедами, с наркобаронами и с российскими пограничниками. И вот эти репортажи, тогда это еще был только звук, диктофоны, я привозил в Москву, и это все готовилось и отправлялось в эфир в середине 90-х годов.
У Москвы есть одна проблема – ее окружает Россия
А Радио Свобода дало мне фантастическую возможность. В России иногда шутят, что у Москвы есть одна проблема – ее окружает Россия. Вот и Радио Свобода дало мне возможность увидеть большую Россию, я побывал более чем в 60 регионах. В частности, здесь сидит Михаил Соколов, у него была замечательная программа "Выборы в регионах", и он как раз отправлял меня и на Чукотку, и на остров Диксон, были проекты и в Сочи, и в Калининграде, и на Урале, в Сибири. Где только я не побывал!
И у меня еще были проекты, где тоже Радио Свобода принимало участие, это путешествие по Амуру и Уссури. Это две тысячи километров на китайских джонках, на теплоходе "Миклухо-Маклай", на пограничных катерах, на научно-исследовательских катерах. И все эти репортажи выходили на Радио Свобода. К сожалению, тогда еще не было видео, но я один их тех, кто первым начал публиковать фотографии с Чукотки на сайте, когда сайт давал возможность загрузить первые фотографии. Поэтому, Радио Свобода, огромное спасибо, что мне дало возможность увидеть те дальние регионы, куда я вряд ли когда-нибудь смог бы попасть.
Истории маленьких людей вырастали в большие сюжеты
Помимо областных центров там освещались выборы в городскую думу, выборы мэра, выборы губернаторские, я встречался с десятками губернаторов, когда это было можно. Но самое интересное – эти были поездки в глубинку, в какой-то маленький городок, где выбирают сельсовет, и вот истории маленьких людей вырастали в большие сюжеты. Их, естественно, я компоновал вместе с теми событиями, которые касались выборов федеральных. Потом была возможность снимать фильмы, документальные сюжеты, и все это выходило и на YouTube-канале Радио Свобода. И вот последние несколько лет я – ведущий программы "Грани времени". Там я чувствую себя увереннее, чем сейчас здесь.
Иван Толстой: В программу рижских юбилейных выступлений "Свободы" входил вечер в популярном книжном магазине "Новая Рига". Мы рассказали собравшимся о свободовской книжной программе и о вышедших новинках: книге "Гонимые войной" (сборнике бесед с украинскими беженцами, это издание вышло на трех языках: украинском, английском и русском), о книге "Нет войне" (40 историй жителей Поволжья, выступающих против вторжения в Украину), о мемуарах "Искры Свободы" ветерана радио Джина Сосина. Но литература, разумеется, к одним книгам не сводится. Как вообще говорить о слове на фоне войны? Размышляет участник наших выступлений поэт Елена Фанайлова.
Елена Фанайлова: С 24 февраля 2022 года художники, писатели, музыканты, то есть все, кого называют artists, украинские и российские, европейские и американские, не могут не реагировать на российское вторжение в Украину. Кто молчанием, в котором больше отчаяния, кто новыми работами, где боль и шок от происходящего, ищут какой-то план выражения.
Каждый день я провожу пару часов в изучении украинских эфиров
Вторжение России в Украину породило две мощных темы обсуждения. Это ответственность русской культуры за войну. И это – недопустимость или возможность выступать украинцам на одних международных площадках с любыми русскими, даже очень хорошими. И мы, как редакторы Русской службы Радио Свобода, пристально следим за этим процессом. Но важнее всего для нас гуманитарный коридор, как называется ваш, Иван, подкаст с Игорем Померанцевым, подкаст о помощи украинским беженцам. Мы прежде всего следим за ходом войны, за военными преступлениями России в Украине. Каждый день я провожу пару часов в изучении украинских эфиров, которые, естественно, говорят только о войне, репортажей коллег из Украинской службы с линии фронта. Из этого исходит моя редакторская оптика, которая, казалось бы, связана прежде всего с культурой.
Я бы хотела рассказать о редакционных практиках, которые мне сейчас очень помогают в освещении культуры времен войны. Это практики писателя Петра Вайля. Когда я пришла на Радио Свобода, Вайль был уже весьма известным автором в тандеме "Вайль и Генис", деконструктором, как бы мы сейчас сказали, мира советского человека. Эта деконструкция никого из читателей и слушателей не “исключала”, наоборот, она эмоционально вовлекала любого читателя в разбор бытовых привычек сограждан, наших общих привычек. В этом, думаю, и секрет неувядаемой популярности и их общих книг, и личного проекта каждого: мы такие же, как наши читатели, в полном отсутствии морализаторства, которое с начала российского вторжения в Украину захватило фейсбучные массы. При этом понятно, что люди, которые реально воюют, или под бомбежками, или помогают беженцам, в соцсетях скорее молчат или высказываются по делу: кому конкретно какая помощь нужна.
Так вот, Петр Вайль был главным редактором Русской службы Радио Свобода в начале нулевых, когда я, молодая авторка и репортека, как принято сейчас говорить, с феминитивами, появилась в Московском бюро. Редактура Вайля в репортажах означала: объективность, внимание к деталям, полнота описания, взгляд на события со стороны простого человека.
Это было время второй чеченской кампании и других тлеющих конфликтов по границам постсоветской империи, и некоторые коллеги, военные журналисты, уже прошли первый Карабах, Приднестровье, Таджикистан и другие горячие точки, не говоря о Чечне. Часть коллег работали в странах бывшей Югославии во времена войны в этом регионе. Петр Вайль строго следил за редактурой. Ты мог обозначить свое сочувствие гражданам Грузии или Абхазии, вайнахам или ингушам, но ты обязан быть объективным, прежде всего давать голоса простым гражданам.
После своей самой популярной книги – "Гений места" – Вайль написал книгу "Карта родины", во многом основанную на его военных репортажах, поездках в горячие точки. Это портреты больших и малых городов и их жителей. Там есть и тексты об Украине, хотя на тот момент никто не мог представить, в какой оптике мы можем сейчас их перечитывать. А эта оптика была вполне прозрачной, в ней прочитывались истоки будущего конфликта.
Я пришла на Радио Свобода прежде всего благодаря писательскому мифу радиостанции
Признаюсь, что я, начинающий литератор, пришла на Радио Свобода прежде всего благодаря писательскому мифу радиостанции, ореолу великой запрещенной литературы. И тут для меня началась редактура Вайля, писателя у микрофона. Прозрачность, объективность, беспристрастность. Это было лет за 10 до того, как принципы английского документального театра Royal Cort стали использоваться в нулевые в русском театре движением "Новая драма" и в русской поэзии поколения Новой искренности. Эти принципы я сейчас вижу в той современной русской культуре, которая продолжает, несмотря на военную цензуру, разбираться с фактологией советских репрессий, Голодомора и Холокоста, с документами Общества "Мемориал" и Музея Сахарова, ныне закрытых. Это авторы в Музее толерантности и Музее репрессий, которые до сих пор работают в Москве.
Художник в России после 24.02 не обязан быть политическим акционистом, хотя герои уличного сопротивления, готовые пойти в тюрьму, не могут молчать. Художник, уехавший из России, не обязан отказываться от своей рефлексии: его страна чудовище, но все споры о русской культуре мы отложим до конца войны. Все эти процессы мы пытаемся отследить. И чувство вины и беспомощности, и то, как выглядит сейчас возможность сопротивления режиму. Конечно, на ум приходят аналогии времен гитлеровского режима. Моими собеседниками с первых дней войны были писатели Алина Витухновская и Александр Снегирев, которые открыто говорят о своей антивоенной позиции и остаются в Москве, московские поэты Андрей Родионов и Михаил Айзенберг, эмигрировавшие драматург Михаил Дурненков и писательница Линор Горалик. В зоне внимания несгибаемый московский Театр.док и исторические прогулки по Москве, до сих пор устраиваемые активистами "Мемориала".
Вот пока эти люди будут говорить, смогут говорить, я считаю своим долгом литератора, который работает редактором на Радио Свобода, давать им голос. Как сказал тот же Дурненков, я не могу написать пьесу об украинских военных, это было бы этически неверно, но я могу и имею право говорить о том, что переживаю и думаю я.
Иван Толстой: И в завершение вопрос бывшему директору Русской службы Андрею Шарому.
Андрей Васильевич, вы сейчас занимаете пост регионального директора на Радио Свобода. То есть теперь у вас и левая, и правая рука руководят вещанием на русском языке – как телевизионным, так и радио. Как вы координируете эти два потока, чем отличаются и что общего у Радио Свобода и "Настоящего времени"?
Андрей Шарый: Спасибо за вопрос, Иван, но я руковожу, если можно так сказать, сразу пятью командами, которые работают на русском языке. Это, помимо Русской службы Радио Свобода (а вся душа моя, конечно, в Русской службе, где я проработал тридцать лет), телеканал "Настоящее время", Татаро-Башкирская служба, которая тоже частично работает на русском языке, Северокавказская служба, которая тоже работает на русском языке, и новый расследовательский проект "Система", который представляется для публики как совместный проект Радио Свобода и "Настоящего времени".
Я думаю, что главное отличие и главная проблема, которая стоит одновременно, это вопрос работы со многими аудиториями. Сейчас мир уже не таков, каким он был полвека назад, когда одной кнопкой решалось в Советском Союзе достижение всех телезрителей и радиослушателей. Помните, в кухнях висела такая радиоточка и было четыре телеканала, почти на всех показывали программу "Время" одновременно. Сейчас аудиторий множество, эти аудитории различаются и по национальному составу, они отличаются по возрасту, по своим привычкам, и для того, чтобы быть эффективным, сейчас нужно работать для каждого отдельно. Чем более разнообразен ты, тем более успешен ты в журналистике. Тем более когда приходится, как это делает Радио Свобода, функционировать и работать поверх барьеров, когда стоит задача обойти блокады Роскомнадзора. И именно здесь работа тонкими инструментами, с тонкой настройкой под каждую аудиторию, от 15 до 90 лет, с разными интересами, с разными навыками потребления информации, это выходит на первое место. Вот, по возможности, этим я и занимаюсь.
