Кремль готовится к погромам, Госдума принимает антимигрантские законы. В чем причина ксенофобских настроений.
Новая война Ирана и Израиля. Кто выигрывает в информационном противостоянии, а кто сильнее на поле боя.
Годовщина теракта в Израиле. Рассказ жительницы кибуца Нахаль-Оз Марии Баллах.
Мумин Шакиров подводит итоги недели с предпринимателем Дмитрием Потапенко, правозащитницей и юристом Валентиной Чупик, педагогом и психологом Димой Зицером, востоковедом, ведущим телеграм-канала "Дежурный по Ирану" Никитой Смагиным и жительницей кибуца Нахаль-Оз Марией Баллах.
Видеоверсия программы
Мумин Шакиров: Сегодня сложно представить большой или малый российский город без трудовых мигрантов из Средней Азии. Более восьми миллионов на учете в МВД за 2023 год, а сколько живут и работают нелегально – точно неизвестно. Россия – один из лидеров по количеству трудовых мигрантов, четвертое место, по данным ООН, после Саудовской Аравии. "Золотая эпоха" началась во время "медведевской оттепели", когда власти упростили не только получение патентов, но и гражданства. Вот тут уже русские националисты не заставили себя долго ждать. "Русские марши" проходили в десятках городов России, самые крупные из них – в Москве, в районе Люблино, где в разные годы собирались от 30 до 50 тысяч митингующих. Власть контролировала этот процесс, если не сказать местами и поощряла. Этим иногда пользовались и "красно-коричневые" коммунисты Зюганова, и сам Жириновский с лозунгом "Мы за русских, мы за бедных!" Но всех превзошел один из лидеров партии "Родина" – Дмитрий Рогозин. Но когда что-то выходит из-под контроля, Кремль тут же накладывает свою руку. Партию "Родина" Рогозина сняли с выборов в Мосгордуму в далеком 2005-м. Зюганов и Жириновский аплодировали – такой конкурент с "русской начинкой" им не нужен. Русские националисты почувствовали железную хватку Кремля, когда их лозунги из чисто расистских и ксенофобских постепенно эволюционировали в античекистские и антипутинские. Ответка пришла сразу. За решетку попали лидеры националистов, такие как Александр Белов и Дмитрий Демушкин.
Сергей Жаворонков, гражданский активист, участник "Русского марша": Власть преследует националистов сильнее, чем прочие фланги оппозиционного движения, чем левых или либералов. Мы видим, что буквально за год десятки лидеров националистов были арестованы или им пришлось покинуть Россию, эмигрировать.
Мумин Шакиров: "Российские чиновники рассуждают о необходимости "осветления" российских регионов, негодуют, что мигранты "тащат с собой свою семью" и хвастаются, что "отлавливают" мигрантов и отправляют их на войну с Украиной", – пишет в своих публикациях эксперт из Центра Карнеги Темур Умаров. Ждать ли погромов, как это было в начале нулевых?
Николай Митрохин, историк, религиовед: Возможно. Они уже были, и не раз – за нулевые годы, за десятые, организованные российскими неонацистами. Вопрос, какого масштаба эти погромы и насколько они будут распространены, будут ли они под контролем властей или инициированы властями, либо это какие-то взрывы недовольства по различным поводам. Я не вижу пока ничего, свидетельствующего о серьезных, организованных и находящихся под контролем государства погромах, и не вижу смысла в них. Вполне возможно, что локальные инциденты такого уровня могут продолжаться, так они были и до этого.
Мумин Шакиров: Свой метод утилизации мигрантов уже с российским паспортом придумал глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин.
Александр Бастрыкин, глава Следственного комитета России: Мы более 30 тысяч уже отловили таких, получивших гражданство, но не желающих встать на воинский учет, поставили на учет, и уже порядка 10 тысяч из них направлены в зону специальной военной операции. Нам говорят: "Зачем они там нужны?" Товарищи, рыть окопы и укрепления создавать – для этого нужны действительно хорошие рабочие руки. Они сегодня пополняют ряды наших тыловых подразделений, которые эти укрепления строят.
Мумин Шакиров: Рецепты Бастрыкина воплощали в жизнь сотрудники миграционных служб и военной полиции. Рейды в ресторанах, кафе, на рынках и на стройках сопровождались проверками документов, задержаниями тех, у кого в паспорте не оказывалось отметок о постановке на воинский учет. Тут же повестка в военкомат, оттуда – на фронт. Необычный политический казус произошел в подмосковном городе Пушкино, где глава таджикской диаспоры Бахромжон Хасанов (по прозвищу Баха) победил на парламентских выборах и стал депутатом. Это стало тревожным звонком для власти. Хасанов родился в Узбекистане, до 17 лет жил в Таджикистане, в Россию переехал в 90-е годы, гражданство получил в 2008-м. Теперь стал народным избранником, или, как шутят наблюдатели, "новым русским". На Баху вышли бойцы СВО и "Русской общины" и якобы обнаружили обман в его деятельности, когда он оказывал гуманитарную помощь фронту. Депутат Пушкинского муниципального совета депутатов Бахромжон Хасанов сложил полномочия спустя четыре дня после избрания. Ему не помогло ни то, что он состоит в "Единой России", ни активная поддержка СВО. Каков он все-таки, градус ксенофобии?
Николай Митрохин: Конфликты будут. И вопрос, какая будет реакция государства в целом, общества в целом на эти конфликты, как они будут урегулироваться. Вопрос в дальнейшей государственной реакции. Я знаю страны на постсоветском пространстве, где формально с расизмом все хорошо, никаких конфликтов там нет, никаких массовых беспорядков, никаких погромов нет. При этом почему-то в эти страны иностранцы из других стран не едут, а те, что едут, очень себя некомфортно чувствуют. И это, мне кажется, куда более серьезная проблема, чем демократические государства или не очень демократические государства, в которых есть миграция, в которых есть динамика какая-то по этой части.
Мумин Шакиров: До сих пор ни один из лидеров Центральной Азии открыто не выступил против антимигрантской политики Путина. Встанут ли они на защиту прав своих граждан, если вдруг мигранты окажутся по-настоящему разменной картой новой "национальной" политики Кремля?
Салим Султонзода, пресс-секретарь "Национального альянса Таджикистана": На мой взгляд, то, что российское правительство прессует или, скажем так, оказывает сильнейшее давление на трудовых мигрантов, руководители стран Центральной Азии, особенно Таджикистан, не будут реагировать, пока депортация таджикских трудовых мигрантов не коснется интересов таджикского диктатора. Если таджикский диктатор Эмомали Рахмон почувствует, что возвращение трудовых мигрантов коснется его лично и это будет ему чем-то грозить, его власти, он будет искать подходы к Путину, чтобы решить этот вопрос, чтобы Россия смягчила свою политику по отношению к таджикским трудовым мигрантам.
Мумин Шакиров: На рассмотрение в Госдуму на этой неделе внесено пять законопроектов, цель которых ужесточить миграционную политику России. Пока думцы принимают репрессивные законы против граждан Средней Азии, на местах впереди паровоза бегут губернаторы и разные другие региональные начальники. Мигрантам ограничивают работу во многих сферах, включая ключевые источники их доходов.
Как изменится бизнес?
Мумин Шакиров: О том, как изменится бизнес после принятия "антимигрантских" законов, мои коллеги из издания "Окно" поговорили с Дмитрием Потапенко.
Основной будущий конфликт в России – между героями "СВО" и мигрантами
Дмитрий Потапенко: У нас основные сферы, в которых работают мигранты, – это сфера ЖКХ. Поэтому тут даже бессмысленно говорить про некий бизнес, нужно вести речь про систему государственного управления, потому что именно в сфере ЖКХ работают основные мигранты. Стройка, где также работает большая часть мигрантов, – это абсолютно государственные холдинги. Поэтому если мы говорим про бизнес, бизнес к этому имеет весьма опосредованное отношение. В бизнесе есть хоть какая-то вариативность с точки зрения того, кого принимать на работу. Когда у вас есть потоковый, массовый наем, то это однозначно мигранты.
Какие это претерпит изменения? Говорить о том, что кто-то от них избавляется, ничего даже близко этого нет. Все, что касается вообще людских ресурсов, почему-то все время мигрантов обсуждают в отдельности от половозрастной демографической пирамиды. То есть это не совсем вещь, которая подвержена вашему влиянию. Если вы строите экономику, делаете осознанно искалеченную экономику, построенную на перекладке 120 раз плитки, или асфальта, или наведения какой-то красивости, вы будете вынуждены нанимать в большом объеме неквалифицированный труд. Все будет то же самое, как есть сейчас, только просто будет дороже. Разрешения будут дороже, экзамены будут дороже, но фундаментально ничего не поменяется. Для чего власть принимает эти законы? Основной будущий конфликт в России – между героями "СВО" и мигрантами. Миллион "эсвэошников" нужно будет куда-то направить. Где они будут работать – более-менее понятно. Получив большую зарплату, не могут потом упасть на малую зарплату. Плюс у них самосознание проявится существенно. Они будут предъявлять обществу, с точки зрения социума, совершенно другие требования. Одно дело, когда была афганская война, там было не столь много задействовано и было размазано по времени. Конфликтная ситуация уже имеет место быть. И у меня нет ни малейших сомнений, что одним из триггеров будет как раз искусственный или естественный конфликт между героями "СВО" и мигрантами. Грубо говоря, миллион против 10 миллионов. В том объеме, в котором нужно молодое поколение, его физически нет, поэтому невозможно заменить мигрантов. Если мы, извините, не плодимся, то мигранты занимают наше место. У нас мужчин нет. При таких изначально так называемых государственных подходах нация плодиться не будет, как бы это кому ни хотелось. Мало того, грохаем мужчин детородного возраста, особенно сейчас, просто физически. Напомню, у нас 38% мужчин не доживают до пенсионного возраста, до возраста 64 года.
Самый страшный антимигрантский законопроект?
Мумин Шакиров: Валентина Чупик уже 20 лет помогает мигрантам из Средней Азии. В ее профиле в Facebook написано: бесплатно и круглосуточно, – что Валентина и делает.
Валентина Чупик: Из серии представленных законопроектов угрозу может представлять тот, что запрещает принимать детей мигрантов в школы. Школ для мигрантов не хватает, потому что в одном классе должно быть не более трех детей мигрантов. Ужесточение наказаний за организацию нелегальной миграции на самом деле мигрантам на пользу. Нам будет легче заставлять работодателей принимать на работу мигрантов официально, заставлять собственников жилья регистрировать помещения, где они живут. Остальное довольно нейтрально и повторяет уже существующие нормы. Плохо то, что приняли не сейчас, приняли в июле. В июле приняли режим высылки, расширение списка нарушений, за которые можно выслать из России, и предоставили право полиции делать это в течение 48 часов без суда.
Людей задерживают у мечетей, и поскольку они ничего не совершали, им приписывают
Мумин Шакиров: Вы имеете в виду, что рядовой участковый или сотрудник Таможенной службы с низким званием лично принимает решение и высылает человека обратно на родину?
Валентина Чупик: Даже не в этом дело. Это абсолютно коррупционный законопроект. Любой сотрудник полиции может остановить человека на улице, в метро и сказать: он подозревает его в том, что нарушает режим высылки. 48 часов это все проверяется. И периодически спрашивает, не хочет ли он "договориться", чтобы его перестали проверять и отпустили. Если человек "договариваться" упорно не хочет, можно приписать ему мелкое хулиганство, сфальсифицировать просто протокол. У меня каждую пятницу несколько сотен таких сфальсифицированных протоколов. Людей задерживают у мечетей, и поскольку они ничего не совершали, им приписывают, что они все дружно во дворе мечети громко нецензурно выражались и размахивали руками, чем создавали угрозу общественному порядку. Теперь за это можно будет депортировать. Это даст возможность огромных коррупционных раздуваний полиции.
Мумин Шакиров: Сколько человек сейчас находится в России "незаконно", по версии властей?
Валентина Чупик: Я читала – 630 тысяч. В эту цифру я не верю вообще. Это, видимо, частично недокументированные мигранты. Полностью нелегальных, по оценкам МВД, всего лишь в апреле этого года было 2300 с чем-то. То есть разница между 2 тысячами 300 и 630 тысячами не может быть объяснена ничем. Вероятно, речь идет о людях, живущих не по адресу регистрации, работающих без патента или в отраслях, запрещенных для мигрантов. Но это не нелегалы. Это люди с частичными нарушениями миграционного законодательства.
Мумин Шакиров: Как изменилось отношение к мигрантам на бытовом уровне? Фиксируете ли вы большее количество нападений?
Валентина Чупик: В апреле и мае было несколько нападений именно простых людей на мигрантов, сейчас этого нет. Есть куда более агрессивная риторика. Есть дискриминация на уровне приема на работу, когда говорят: "Мы тебя не примем официально, потому что ты мигрант". Это лишение возможности платить налоги, лишение российского бюджета поступлений, а вовсе не противодействие нелегальной миграции. Это создание нелегальной миграции. Мои коллеги говорят, что к ним изменилось отношение в быту, что их прежние друзья-славяне, русские, блондины, стали относиться к ним с подозрением.
Мумин Шакиров: Еще летом Госдума приняла законы, в которых кроме терминов "депортация" и "выдворение" появился новый термин "высылка". Как работает этот закон? Сколько уже выслано людей, исходя из того, что вы произнесли, что каждый рядовой сотрудник полиции или участковый лично принимает решение – высылать или не высылать? Вы сказали, что это зависит от состояния его семейного бюджета.
Валентина Чупик: К счастью, этот законопроект еще не работает, он вступает в силу 5 марта, через 180 дней после его подписания президентом.
Мумин Шакиров: Почему власти их стран не вступаются за своих граждан?
Валентина Чупик: Не все власти и не всех стран вступаются за своих граждан. Таджикистан – это единственная центральноазиатская страна, государственные органы которой пытаются бороться за своих мигрантов. Хуже всех вел себя до последнего времени Кыргызстан. Дай бог, с приходом нового посла будут какие-то улучшения. Кыргызстан не просто не помогал, а подставлял своих граждан. А Узбекистан не интересуется судьбой своих граждан. Обращайся, проси – реакции никакой.
Путин, дети и война с Украиной
Мумин Шакиров: На этой неделе Путин, отвечая на одно из якобы неожиданно высказанных предложений на встрече с учителями, согласился, что уроки о важном надо проводить и с дошкольниками.
Надежда Воронцова, город Вологда, воспитатель детского сада номер 84: Воспитание будущего гражданина нашей страны начинается значительно раньше. В дошкольном возрасте мы уже знакомим детей с базовыми ценностями. В пять лет ребенок уже способен понимать, как любить Родину, как и многое другое способен понимать. И наше предложение: распространить проект "Разговоры о важном" и на дошкольные учреждения для детей с пяти лет. Ведь это уже будет, в том числе, и подготовка к школе.
Владимир Путин: Важно не перегибать только ни в чем. Все должно быть в меру – первое. Второе – все должно быть искренне, объективно, доходчиво. У нас есть такие выражения: впитал с молоком матери, усвоил с младых ногтей. Это все говорит о том, что в самом раннем возрасте, конечно, определенные базовые вещи мы ребенку должны закладывать. Но все, повторяю, должно быть в рамках разумного.
Мумин Шакиров: Уроки о важном появились в 2022 году, после вторжения России в Украину. Российским школьникам рассказывают о причинах вторжения, патриотизме и любви к родине. Кто-то называет эти уроки "пропагандой войны", кто-то – "профанацией, в которую не верят ни ученики, ни учителя".
Пропагандисты Советского Союза были детьми по сравнению с нынешними людьми, проводящими нынешнюю фашистскую пропаганду
Со мной на связи – Дима Зицер. Пропаганда в детских садах – это эффективная мера?
Дима Зицер: Это суперэффективная мера – настолько, что избавиться от нее, избежать практически невозможно.
Мумин Шакиров: Можно ли проводить параллели с нашим советским детством, когда нам внедряли в сознание доброго дедушку Ленина, который был террористом-революционером?
Дима Зицер: Это не вполне корректно, потому что пропагандисты Советского Союза были детьми по сравнению с нынешними людьми, проводящими нынешнюю фашистскую пропаганду... Я закончил учиться в 83-м году, мой детский сад – 73-й. Песенки… Понятное дело, что дедушка Ленин – любимец всех детей. Но пропаганда не была тотальной, что очень важно. Она тебя не преследовала 24/7, что происходит сейчас. Это первое. Второе, безусловно, в позднем Советском Союзе, брежневском Советском Союзе, который я застал, не было такого: если ты не подвержен пропаганде, ты автоматически враг, ты садишься в тюрьму и так далее. Это происходит сейчас. Третье. Довольно важно, что на излете Советского Союза люди, проводившие пропаганду, не верили в эту байду. Сегодняшняя пропаганда замешана на разрушении морально-нравственного базиса, причем замешана мощно, на вынуждении людей в любой момент взять под козырек, на белое сказать черное, на черное – красное, на красное – синее…
Мумин Шакиров: Инициатива вести уроки о важном в детских садах – это импровизация на местах или путинская заготовка?
Дима Зицер: Конечно, никакая не импровизация. Это циничное принятие людей за быдло, то, что они делают постоянно. Это так же точно, как Путин встречает ларек с мороженым внезапно в кустах, как он встречает какого-то рабочего, который хочет с ним пообщаться. Это дурная инсценировка. Никакая не инициатива на местах, это идет сверху – лично от Путина. Это поддерживается всей его кликой, безусловно. В этом смысле маски сброшены. К моему огромному сожалению, поскольку мы знаем, как это сегодня работает в России, это сигнал к действию. Надеяться сейчас на то, что какой-то государственный сад проскочит эту историю, не приходится. Притом что, безусловно, есть в России честные и профессиональные педагоги.
Мумин Шакиров: Что сейчас происходит с уроками о важном для школьников? Стало ли это скрепой или все делается для галочки?
Дима Зицер: Это зависит от возраста. В большинстве мест это не делается для галочки. Отчасти это компенсируется в некоторых школах непрофессионализмом учителей. И в этом смысле это скорее хорошо, чем плохо. Если речь идет о людях лет до семи-восьми, то ничего для галочки не будет. Люди в этом возрасте устроены так, что они абсолютно уверены: взрослые не могут хотеть им зла, и они на 100% принимают это за чистую монету. Люди этого возраста крайне подвержены манипуляциям. Что и используют эти самые взрослые. Если мы с вами говорим про возраст 13-15 лет, это отчасти компенсируется здоровым скептицизмом. Но делается это серьезно, безусловно.
Мумин Шакиров: Надо ли говорить с детьми о войне?
Дима Зицер: Нельзя не говорить с детьми о войне. Это мир, в котором дети живут. Невозможно жить в ситуации войны и делать вид, что ее нет. Помимо того, что это обман, это ужасно влияет на человека, на его психику, но это еще и абсолютно безнравственно.
Новая война Ирана и Израиля
Мумин Шакиров: От 180 до 200 ракет выпустил Иран по Израилю. Тегеран называет это местью за гибель в последние месяцы и недели многих лидеров как группировки ХАМАС, признанной террористической в США и ЕС, так и "Хезболлы" – в первую очередь Исмаила Хании и Хасана Насраллы. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху пообещал нанести по Ирану ответный удар. Представитель Госдепартамента США Мэттью Миллер призвал все страны мира присоединиться к осуждению Ирана за его "наглый и неприемлемый" ракетный удар по Израилю. Россия сотрудничает с Ираном и использует иранские беспилотники в Украине. The New York Times со ссылкой на иранские источники пишет, что Тегеран обратился к России с просьбой о сотрудничестве в области спутниковой разведки перед ожидаемой атакой Израиля. Дала ли Москва какой-либо ответ – неизвестно.
Противостояние Ирана и Израиля перешло в новую фазу
Обсудим конфликт Израиля и Ирана с Никитой Смагиным. Аятолла Хаменеи выступил с проповедью на пятничной молитве. Выступление получилось грозным и воинственным. Это третье выступление на публике за последнее время. Означает ли оно, что противостояние Ирана и Израиля перешло в иную фазу?
Никита Смагин: Безусловно, противостояние Ирана и Израиля перешло в новую фазу. Другой вопрос, что само выступление здесь имеет вторичное значение. Главное значение имеет то, что происходит на земле. Если смотреть предыдущие выступления аятоллы, то нынешнее не сильно выделяется. Там немного упоминается про текущие расклады, но желать смерти Израиля, говорить, что он обязательно поплатится, – это нормальная риторика для Тегерана. Если мы берем происходящие процессы, все гораздо более динамично, все гораздо более тревожно. В первую очередь мы смотрим на то, что Иран наносит удары по территории Израиля второй раз за этот год, и в этот раз удар был значительно более, скажем так, успешным, что ли, потому что в этот раз ряд ракет прошли сквозь ПВО Израиля, и это уже гораздо серьезнее, чем просто заявления.
Мумин Шакиров: Financial Times пишет, что Израиль провел переговоры с США об ответных ударах и, ссылаясь на свои источники, сообщает, что Израиль попросили не ударять по нефтяным вышкам. А вот Байден сообщил, что ответные удары по нефтяным объектам обсуждались, но не дал никаких комментариев, что привело уже к росту цен на нефть. Каких еще экономических последствий можно ждать от этой войны?
Никита Смагин: Последствия должны быть для Ирана, наверное, потому что в первую очередь он реагирует. Если мы представляем удары по территории Ирана, проблема в том, что экономические объекты в Иране, объекты инфраструктуры являются гораздо более привлекательной целью, потому что они гораздо хуже защищены в стране, чем другие объекты. Ядерные объекты – это отдельная история, они лучше всего защищены и в значительной степени находятся под землей, поэтому до них вообще добраться сложно, и целесообразность даже такого удара под вопросом. С военными объектами чуть попроще, но все равно они, как правило, достаточно сильно защищены и тоже многие под землей. Удар по чему-то подобному будет проблемой, причем не только для иранских властей, но и для обычных людей в Иране, потому что они почувствуют некоторый эффект. Глобально могут быть какие-то колебания цен на нефть. Но, я думаю, в этом плане все чуть менее значимо для глобальных рынков. В этом плане даже какие-нибудь хуситы с их ударами по кораблям, идущим через Красное море, имеют не меньшее значение, чем удары по Ирану.
Мумин Шакиров: Со сменой власти в Иране поддержка нового президента увеличилась или остается на прежнем месте, как и с прежним президентом, на фоне протестных акций, которые мы все видели на протяжении последних лет?
Никита Смагин: Новый президент, с одной стороны, победил неожиданно, многие ожидали, что консерватор победит. С другой стороны, он победил с минимальным количеством голосов за всю историю Исламской Республики. Президент не побеждал с такой низкой поддержкой, если мы пересчитываем в число голосов. Все-таки мы имеем право сказать, что в Иране кризис легитимности, который продолжается. Президент на текущий момент ничего значимого не сделал, чтобы как-то поменять ситуацию. Чтобы в него поверили как в реформатора по-настоящему, он должен пойти на реальные реформы прежде всего внутри страны. В этом плане сегодня ситуация пока сильно не поменялась. Большинство населения так и остается в апатии, ему, в общем-то, не сильно интересно все, что организует Исламская Республика, в том числе, кстати, и удары по Израилю, они их не очень интересуют. Разумеется, они могут их гораздо сильнее заинтересовать, если удары придутся по территории самого Ирана. Но пока все-таки для большинства населения то, что делает Иран, то, что делает Израиль, – это вроде как бы не их война.
Мумин Шакиров: Последние ракетные удары Ирана по Израилю каждая сторона записала в свою пользу. Кто тут выиграл в информационной войне?
Никита Смагин: Здесь все не так просто. Когда мы брали апрельский удар по Ирану, там, мне кажется, было очевидно, что выиграл Иран. Там это был прецедент, это было серьезно, несмотря на то что не было никаких жертв, даже серьезных разрушений в Израиле, практически все было сбито. Но там был прецедент очень важный, что впервые Иран нанес удар, и за многие десятилетия впервые вообще кто-то наносит из стран удар по территории Израиля. Сейчас же ситуация несколько иная. Был серьезный проигрыш Ирана как в информационной среде, так и серьезный удар по авторитету Ирана, когда была история с пейджерами в Ливане, когда дальше произошла ликвидация практически всей верхушки "Хезболлы". Перед этим была ликвидация главы ХАМАС прямо в Тегеране, и Тегеран никак не отреагировал. То есть в этом смысле, конечно, Тегеран, скорее, проигрывает. Смог ли он немножко поправить свою ситуацию на фоне удара по Израилю? Наверное, частично смог. Но в целом все равно сейчас, я думаю, скорее, Тегеран в проигрыше. Но сегодня для Тегерана самая важная история уже не медийная, потому что стоит угроза прямого удара по территории Ирана, и он может быть весомым. Более того, если мы рассматриваем какое-то развитие событий, в теории могут и американцы к этому подключиться. Я думаю, сегодня Тегеран чуть меньше думает об информационной составляющей, чем это было, например, в апреле этого года.
Мумин Шакиров: На этой неделе Израиль нанес ракетный удар по авиабазе Военно-космических сил России Хмеймим в Сирии. Российские комплексы ПВО, предположительно, перехватили порядка 50 израильских ракет. Пока повреждений нет. Может ли Россия вступить в военный конфликт с Израилем из-за этого инцидента?
Никита Смагин: Если более точно, не совсем по базе. По самой авиабазе Израилю смысла нет наносить удар – все-таки она российская, от нее прямой угрозы нет. Там были объекты, которые иранцы специально расположили очень близко к этой базе, и по ним наносился удар. Россия, как правило, в отражении ударов по иранским объектам не участвует, но в этот раз, опять же мы не знаем наверняка, похоже, что она действительно пыталась отражать. Я думаю, что конкретно на этот эпизод реакции такой не будет. Если же мы представляем случайные удары Израиля по российским объектам, то тут тоже, я думаю, благоразумия в России хватит, чтобы не переходить к какой-то горячей фазе. Мы помним, что что-то подобное уже было. Сирийские войска несколько лет назад сбивали российский самолет, который использовали израильские самолеты, наносившие удар, для прикрытия, когда улетали. Это был российский самолет. Тогда Россия была возмущена тем, что Израиль таким образом как бы прикрывался, но тогда Нетаньяху с Путиным лично поговорили и все уладили. Мы помним, как турки в свое время сбили уже специально российский самолет, и тогда тоже все удалось уладить, хотя, конечно, шума было много, и вроде даже какие-то санкции были экономические на Турцию наложены, по крайней мере временно. Я думаю, что из-за случайных каких-то эпизодов Россия не будет брать быка за рога и начинать участвовать в конфликтах. При этом, если в дальнейшем мы увидим какие-то новые подобные инциденты, уже непонятно, к чему это может привести. Краткосрочно я не верю, что Россия в каком-то варианте может участвовать в происходящем напрямую, но долгосрочно ситуация может действительно осложниться, и прежде всего осложнятся российско-израильские отношения, которые сейчас не на самом высшем уровне, но все-таки они не откровенно враждебные еще пока.
Год со дня массовых убийств в Израиле
Мумин Шакиров: 7 октября 2023 года на праздник Симхат Тора боевики террористической организации ХАМАС из сектора Газа вторглись в приграничные жилые кварталы на юге Израиля, убивая сотни его жителей, сжигая дома и похищая мирных людей. Мария Баллах укрылась в своем жилище, в комнате безопасности мамад вместе с грудным ребенком. Террористы не смогли ее достать. Когда опасность миновала, она вместе с мужем и маленькой дочкой уехали на время в Бельгию и вернулись обратно в Израиль в декабре. В свой родной дом в кибуце она попала только в июне этого года.
Мария Баллах: Когда я зашла в свой дом, то четыре часа я там плакала. Последний раз я в кибуце была буквально два дня назад. Постепенно забираем какие-то вещи. Мы ездили с командой израильского 9 канала, они хотели немного снять внутри кибуца, посмотреть, как это все происходит. Я их поводила по памятным местам.
Мумин Шакиров: Восстановится ли жизнь в кибуце? Или это теперь место памяти жертв теракта, будет какой-то мемориал?
Мария Баллах: Кто-то остался. Это сельскохозяйственный кибуц, просто бросить все и уехать люди не могут. Там коровы, козочки, ослик… Кто-то должен ухаживать за ними. Часть времени это были солдаты, когда там гражданским было нельзя находиться. Потом, когда разрешили гражданским тоже присутствовать, ухаживали те люди из кибуца, кто занимался непосредственно, работал в коровнике, на полях. Они не совсем вернулись туда жить, приезжали на пять дней, а на два дня уезжали туда, где семья. На данный момент несколько семей вернулись в кибуц. Я не очень представляю, какую жизнь они там ведут, потому что там на данный момент нет никакой инфраструктуры. Коммуникации подключены, но при этом магазин, почта не работают, ничего не работает. Довольно сложно так существовать.
Страна маленькая, сплоченный народ, когда дело касается каких-то трагедий, поэтому смерть каждого солдата, солдатки, простого жителя ощущается
Мумин Шакиров: Где вы сейчас живете? Чем конкретно занимаетесь?
Мария Баллах: Когда мы только вернулись, я сразу вернулась на свою работу. Мой муж только последние несколько месяцев начал восстанавливать свой бизнес. Мы сейчас живем на относительном юге, недалеко от города Ашкелон. Мы сняли жилье на длительный период. Это наш четвертый переезд за год. В какой-то момент я сказала, что я больше не могу видеть картонные коробки, у меня начинается нервная почесуха, как только я это вижу. В августе мы переехали и более-менее начали уже обосновываться.
Мумин Шакиров: Какие личные потери вы ощутили за этот год?
Мария Баллах: Буквально за день до того, как мы вернулись в Израиль, племянник моей самой близкой подруги погиб в Газе. Приземлились – и на следующий день поехали на похороны. Наверное, это самая близкая потеря. Страна маленькая, сплоченный народ, когда дело касается каких-то трагедий, поэтому смерть каждого солдата, солдатки, простого жителя ощущается... Может быть, не близкий член семьи, но как дальний родственник. На днях страшный теракт в Яффо, и на фоне иранского обстрела... Сначала теракт, потом сразу обстрел, и это тоже было, конечно, неимоверно жутко. Яффо – это центр страны, это Тель-Авив. И два придурка расстреляли их из автоматов. Жуткие истории. Одна женщина была со своим 9-месячным ребенком. Она закрыла собой ребенка, ребенок не пострадал, а она мертва. Я говорю, а у меня мурашки по всему телу, потому что каждая капля крови ощущается как собственная.
Мумин Шакиров: Произошла страшная трагедия 7 октября, весь мир был потрясен. Что вы для себя открыли нового? Что в вас изменилось?
Мария Баллах: Во мне изменилось восприятие времени, стало четким чувство, что жить, проживать свою жизнь нужно каждым днем, потому что завтра нет, иногда даже 20 минут вперед нет. Поэтому нужно стараться, чтобы каждый день был с каким-либо значением, что-то делать, в том числе и отдыхать, но тоже с удовольствием. Не то чтобы загнаться как лошадь, но каждый день ощущать, каждую хорошую вещь копить в сердце, ценить каждую минуту, ценить время со своими близкими людьми, потому что завтра не будет. Это основное, что изменилось лично во мне. Я не могу сказать, что я стала ожесточеннее, но я стала жестче, повзрослела, погрустнела. Много радости в жизни потратилось на то, чтобы просто выжить. Я надеюсь, что это все еще травма, в какой-то момент она пройдет. Как синяк, в какой-то момент он уйдет полностью, и все восстановится. Пока он еще не ушел.
Мумин Шакиров: Изменилось ли ваше отношение к арабам из Палестины после года войны с ХАМАС? Есть одна важная деталь: часть арабского населения поддерживает эту террористическую организацию. В интервью год назад вы говорили, что вы разделяете арабов на хороших и плохих. А сейчас?
Мария Баллах: Я все еще стараюсь отделять хороших людей от плохих, не стричь их всех под одну гребенку. Безусловно, если люди хотят меня убить, я не испытываю к ним никаких приятных ощущений, типа я подставлю левую щеку. Во мне этого нет. Кто к нам с чем зачем, тот от того и того. Я все еще не считаю, даже после прошедшего года, что в Газе все поголовно зверские убийцы. Я считаю, что абсолютное большинство людей, которые сейчас в Газе, спят и видят, чтобы у них наконец-то было мирное небо над головой, они смогли зализать раны, отстроить все разрушенное и восстановить свою жизнь. В принципе, любой нормальный человек хочет жить, он хочет знать, что он завтра ест, как он кормит своих детей, где он спит, и желательно, чтобы это было мягкое, теплое, относительно вкусное и на постоянной основе. В принципе, это базисные ценности, которые мне сложно не разделять. Я могу через это понять людей. Поэтому мое отношение не изменилось, я по-прежнему считаю, что диалог возможен, просто не с теми политиками или политизированными террористическими организациями, которые управляют всем этим. У тех, кто сейчас у власти в Газе, нет никакого желания что-либо менять, они слишком хорошие деньги зарабатывают на всем том, что происходит, в том числе на том, что происходит сейчас, как ни парадоксально звучит. Им отлично, их все устраивает. Может быть, кроме бомб, которые прилетают по их бункерам, а так их все устраивает.
