"Сперва будет крах России". Размышления автора книги "Z"

Обложка этой книги может испугать читателя: на ней красуется огромная Z. Эта буква символизирует здесь завершение алфавита и финал истории страны. Подзаголовок – "Краткая история России, увиденная с ее конца". Книга вышла сперва на немецком языке, а теперь в русском переводе в Гамбурге.

Ее автор Олаф Кюль – знаток России. Более трёх десятилетий он работал в Сенатской канцелярии Берлина, с 1988 года как переводчик, а с 1995 по 2021 год как советник правящего бургомистра Берлина по связям со странами бывшего Советского Союза. Встречался с российскими политиками, приезжавшими в Берлин, и сам неоднократно ездил в РФ. "Мало кто в Германии так хорошо понимает ситуацию в России и суть путинского режима", – рекомендует автора политолог Игорь Эйдман.

Олаф Кюль пишет, что его книга – "попытка понять, почему инициированное Михаилом Горбачевым короткое, буйное десятилетие свободы слова, введения частной собственности как основы рыночной экономики и демократических преобразований не нашло в России своего продолжения, почему на смену так быстро пришел новый режим, который, наконец, с началом войны против Украины показал свое настоящее лицо".

О том, к каким выводам он пришел, изучая новейшую российскую историю, Олаф Кюль рассказал в программе Радио Свобода "Культурный дневник".

Книга Олафа Кюля о российской истории

– Как возник ваш интерес к России? Он был связан с вашим увлечением левыми идеями в юношестве, с троцкизмом?

– Это было немножко в шутку, я никогда не был членом троцкистской или коммунистической партии. Когда мы были студентами в Западном Берлине, мы так забавлялись. Но Советский Союз представлял для меня большой интерес, как страна мощная и таинственная. Поэтому я хотел выучить русский язык, чтобы понять, что там делается внутри.

– Вы, благодаря своей работе, познакомились со многими известными россиянами. Кто на вас произвел самое сильное впечатление?

– Горбачев. Уже в 1989 году, когда я впервые услышал его голос по радио, я был поражен тем, как свободно он говорит, как свободно формулирует свои мысли, в отличие от бетонных голосов функционеров. C ним можно было свободно разговаривать, не бояться того, что он обидится на какие-то возражения. Это было очень приятно. Когда он приезжал в Берлин, он был окружен толпой людей, которые его обожали, потому что он сделал возможным объединение Германии. А в России его презирают, как кажется.

Памятник Михаилу Горбачеву в Берлине

– Не все, конечно, но отношение к нему не самое благосклонное. А кто из россиян произвел на вас неприятное впечатление? Вы в книге упоминаете, что у вас был спор с Захаром Прилепиным.

– Это удивительно, что человек, который пишет талантливые романы, превратился в такого националиста. И мы действительно публично в Мюнхене поссорились на тему Крыма. Он не только отвратительный, но и обаятельный, каким бывает зло. А человек, который на меня производит самое неприятное впечатление, – это Игорь Сечин. Я с ним лично не встречался, но читал о нем, наблюдал его на YouTube, – это для меня наиболее отвратительный персонаж в России сегодня.

– А с Путиным вы когда-нибудь пересекались в Германии?

– Никогда, потому что, когда он приезжал, меня не было в Берлине, к моему счастью. Я уже до того решил, что никогда не подам ему руки. Если высокий политик приезжает в Берлин, мы собираемся в кабинете мэра, и гость каждому пожимает руку. Я решил, что просто руку не подниму и скажу: "Рукопожатие – это для меня знак личного уважения". И это была бы, конечно, дипломатическая катастрофа. Но это меня минуло.

Ангела Меркель и Владимир Путин в Берлине, 2020

– Путин жил в Дрездене, он говорит по-немецки, и поначалу в Германии к нему испытывали симпатию и интерес. Александр Рар, которого вы не раз упоминаете в своей книге, написал биографию Путина "Немец в Кремле". Как вы думаете, есть ли в характере Путина что-то немецкое?

– Я знаю только, что он считает немецким способом, а не русским. Вы знаете, что русские загибают пальцы, считая, а немцы наоборот. Его характер мстительный, он помнит каждую обиду и через годы мстит. Напоминает Гитлера, который так ненавидел героев нашего сопротивления, что смотрел фильм о том, как их вешали в Берлине. Эта ненависть к врагам есть и у Путина.

– Меня заинтересовали ваши размышления о том, что в Германии очень редко используют слово Sieg – “победа”, в то время как в России оно звучит повсюду.

Олаф Кюль

– Дугин и все пропагандисты России постоянно употребляют это слово. Вообще цель сегодняшней войны – это "победа". Они даже не знают, во имя чего они ее хотят. Ведь "русский мир" – это миф. В Германии я очень редко встречаю понятие "победа", разве что в футболе. Это следствие нашей истории, ведь мы проиграли две большие войны. С тех времен у нас нет цели победить.

– Вы изучали письма россиян в Сенат Берлина, и среди авторов было много ветеранов Второй мировой.

– Да, это было еще в 90-е годы. Вначале я работал как переводчик, ко мне хлынула масса писем из России. Вы помните, тогда было трудное время. Многим ветеранам не на что было купить даже хлеб. Это было абсурдно, потому что они писали правящему мэру Берлина, который вообще не отвечал за эту ситуацию. Они как-то идентифицировали мэра Берлина с главой Германии и жаловались ему, как плохо им живется. Женщины писали, что предпочли бы погибнуть на войне, чем дожить до таких времен, когда они такие бедные. Это была абсурдная ситуация: страна-победитель обращалась к побежденному, к Германии, даже не с криком о помощи, но с жалобами. Я всем отвечал, но помогать мы такой массе бедствующих в России не могли, конечно.

– Но уже через 10 лет некоторые германские политики стали получать деньги из России. Вы упоминаете и случай Герхарда Шредера, и сейчас финансирование правых партий, "Альтернатива для Германии" (AfD). Как получилось, на ваш взгляд, что немецкие политики пошли на содержание к России? Велико ли влияние Кремля на немецкую политику, по вашим оценкам?

– По-моему, влияние очень большое, но оно скрытое. Советский Союз и Россия всегда поддерживали нашу левую партию, которая до сих пор полностью не признает вины России в войне с Украиной. Но сегодня Россия поддерживает и правую партию AfD, и BSW Сары Вагенкнехт. Я говорил с послом России, спросил его: "Почему вы это делаете?" Он признался, что они так делают. Знаю, что посольство их финансирует и организационно поддерживает эти партии. Он ответил мне: "Вы ведь тоже во время визита мэра в Россию разговаривали с оппозицией, с Гудковыми и так далее, почему нам не разговаривать, не поддерживать вашу оппозицию?" Он отождествлял эти партии, с чем я, конечно, не согласен. То, что стало известно благодаря чешской разведке, – это только капля в море по сравнению с тем, что российские службы делают в Германии и в других странах Европы. Это прежде всего политика разложения европейского единства в отношении Украины. А Шредер, мне кажется, влюблен во власть и не видит преступника в Путине, видит в нем человека власти, который дает ему деньги. По-моему, Шредер совершенно коррумпированный – это имеет личные психологические причины.

Владимир Путин и Герхард Шредер в Петербурге, 2012

– Велико ли влияние российского телевидения на немецкое общество?

– Его смотрят немцы из России. К моему ужасу, большинство из них смотрит русское телевидение, Первый канал. RT запрещен сегодня, но его можно смотреть в интернете. На них, которые уезжали из России, из Советского Союза, влияние пропагандистских каналов по-прежнему очень велико. Они живут здесь, в свободной, объединенной Германии и смотрят такие каналы – это мне непонятно.

– Вы пишете о том, что в Германии власти много лет старались не замечать все негативное, что происходит в России, даже пытались на приемах, церемониях уступать российским чиновникам, не раздражать их.

– Да, это было. Когда к нам приезжал Юрий Лужков, ему предоставлялся бронированный "Мерседес", лучшая гостиница – Adlon или Kempinski. Это был такой импульс – россиянам только самое лучшее. Если приезжали гости из других стран, мы считали, сколько денег, а у россиян это вообще не играло роли. Видно было, что наши политики по-прежнему относятся к россиянам особенным образом. Это старые ментальные связи с глубокими корнями, которые до сих пор существуют. Я видел, что старались как можно меньше обижать русских, давать им первое слово и так далее.

– Это связано со Второй мировой войной?

– Меня всегда удивляло, что русские очень любили или, по крайней мере, показывали, что очень любят немцев. В каждой политической беседе они говорили: мы должны действовать вместе, сражаться вместе против англо-американского империализма. Они обращались к нам, бывшему врагу в войне, как будто мы ментальные союзники. Это было удивительно: россияне не ненавидели немцев, напротив, война нас спаяла и соединила глубоко.

– Вы пишете в книге, что после того, как началась война с Украиной, вас шокирует громкая русская речь на улицах Берлина.

– Я когда-то очень любил русскую речь, поэтому и изучал русскую литературу. Я играю на пианино, под этот аккомпанемент пою стихи Ахматовой. Я очень люблю российских поэтов. Но после начала войны, когда я хожу по улицам Берлина и слышу громкую русскую речь, я думаю: что они такие громкие, вместо того чтобы стыдиться того, что они делают в Украине? Проблема в том, что, присмотревшись к этим людям, я вижу, что это украинцы, которые громко говорят по-русски. Ситуация не очень простая.

– Вы пишете о России как о стране опасной, стране, сошедшей с ума, и объясняете, как она после вдохновляющих демократических реформ пришла к нынешнему состоянию. Разумеется, пересказать все ваши выводы сейчас невозможно. Но самый главный: в чем причина деградации России, на ваш взгляд?

– Я вижу причину в том, что это был медленный переворот специальных служб, ФСБ и других, которые захватили власть в России. Все говорят: в 90-е годы был хаос, социальная беда, но те, кто тогда был молод, учился в университете или школе, помнят это время как время свободы, бурного духовного развития. Тогда можно было видеть и в телевизоре, что русский человек не является авторитарным, боязливым. Тогда говорили открыто на НТВ и других каналах. Пришел к власти Путин, и спецслужбы с годами всех запугали. С 2011 года, с Болотной, сажали все больше. Это не то что в России потенциала свободы нет, но специальные службы господствуют железной рукой, уничтожают все, что свободно. Мне кажется, ФСБ господствует и сама является коррупционным фактором. Это не тот КГБ Советского Союза, который находился под контролем коммунистической партии. Сегодня ФСБ – самостоятельная коррупционная сила, которая заботится только о собственном выживании. Это кошмар. Коррупция, алчность, убийства и ложь – эти факторы определяют сегодняшнюю Россию.

Антивоенный протест в Берлине

– Еще один фактор, который вы упоминаете в своей книге, – то, что "люди в России экзистенциально зависимы от государства". Отсутствие смелости, отсутствие самосознания…

– Да. И то, что предпринимательства нет в России. Я описываю случай Валерия Пшеничного, которого изнасиловали и убили в тюрьме. Он был гением электроники, и его убили, потому что он отказался платить деньги ФСБ. Это знак того, что предпринимательство, как элемент свободы, подавлено в России. Но люди привыкли за 70–80 лет к тому, что они зависимы от государства. К сожалению, такая ментальность осталась.

– Вы большое внимание уделяете в своей книге Стрелкову-Гиркину. Почему вас так заинтересовал этот человек? Думаете ли вы, что он сыграет значительную роль в будущем России?

– Нет, не сыграет значительную роль, потому что он слишком мягкий. Меня он интересовал всегда, потому что я его любил как оратора. Он отличался от других циничных представителей власти. Мне кажется, он верил в свои идеалы царского офицера, чести, величия России. Но человек с такими идеалами не может выжить в конкуренции с циничными представителями ФСБ, поэтому он сегодня сидит. Если я слышу, как говорит Путин, мне отвратительно уже, как он выговаривает слова с такими твердыми челюстями, как-то очень ненатурально. Может быть, вы обратили внимание, что окружение Путина начинает с какого-то времени говорить как он. А Гиркин говорил совершенно иначе. Даже если он слегка сумасшедший, я с симпатией к нему отношусь. Должен признаться, что это так.

– Финал вашей книги оставляет возможность для интерпретаций. Вы как будто говорите, что у России нет будущего, но все же намекаете на то, что у нее есть шанс возродиться. Что же для этого возрождения нужно, на ваш взгляд? Полный разгром в войне?

– Полного разгрома не видно на горизонте. Два года назад я надеялся на это, но сегодня это все выглядит войной на истощение. Это истощение становится, на мой взгляд, единственным шансом на то, что-то в России изменится. Люди в самой России не изменят ситуацию, оппозиционеры на Западе не изменят – это мы видели на пресс-конференции выпущенных из лагерей в Кельне. Они даже призывают к тому, чтобы отменить санкции против России! Оппозиция разрознена, так и не объединилась, оппозиция ничего не изменит. Только внешние факторы могут повлиять: такое экономическое, военное истощение, что будет какой-то переворот.

– Вам не понравилось то, что говорили оппозиционеры? Многие были шокированы идеей о том, что нужно ослаблять санкции для российского населения.

– Я высоко ценю Владимира Кара-Мурзу и Илью Яшина, но не знаю, как они это понимают. Но это не только они. Гудковы, Ходорковский еще мыслят, по-моему, имперскими критериями, они по-прежнему надеются на "прекрасную Россию будущего". Они не согласились пока что с мыслью о том, что сначала будет крах, будет поражение России, и только через это (а это может длиться десятилетия) Россия может возродиться. Плавного перехода от войны в Украине к великой России будущего не будет.