Иногда журналисты свергают президентов. Самый известный случай, наверное, Уотергейтский скандал в начале 1970-х, в результате которого вынужден был подать в отставку президент США Ричард Никсон. Сейчас нечто вроде своего Уотергейта переживает Венгрия. Обстоятельства скандала, из-за которого уже ушла с поста президент этой страны Каталин Новак, многое говорят о природе современной политики – и демократической, и авторитарной.
Скандал на Дунае
Вначале о сути дела. 2 февраля венгерское издание 444.hu опубликовало материал о том, что несколькими месяцами ранее президент Новак, использовав данные ей конституцией полномочия, помиловала некоего Эндре К. Этот человек, работавший в свое время заместителем директора одного из государственных детских домов, был осужден за то, что покрывал преступления своего начальника, замешанного в педофилии – действиях сексуального характера в отношении малолетних воспитанников детдома.
Пикантности делу добавило то, что Новак – представитель правящей в Венгрии с 2010 года правой партии "Фидес", лидером которой является премьер-министр Виктор Орбан. А в программе и политике этой партии "традиционные ценности" занимают видное и почетное место. Дети – это святое, их нельзя отдавать в лапы развратников и "ЛГБТ-пропагандистов", заявляют со всех трибун политики "Фидес". И вдруг – помилование пособника педофила! Нехорошо получилось. Поняв это, Каталин Новак 10 февраля подала в отставку. И не она одна: об уходе из политики объявила другая видная фигура правящей партии – Юдит Варга. В момент скандального помилования она занимала пост министра юстиции и в соответствии с законом контрассигновала (заверила своей подписью и согласием) указ президента. Варга, известная жесткими консервативными заявлениями, должна была возглавить список кандидатов "Фидес" на предстоящих в июне выборах в Европарламент. Премьер Орбан отреагировал на скандал краткой гневной речью: мол, покрывательство педофилов неприемлемо, отставки оправданны, впредь мы не допустим, улучшим и укрепим…
Инцидент исчерпан? Не тут-то было. В дело вмешался Петер Мадьяр – бывший муж Юдит Варги, близкий к "Фидес" юрист с большими связями в политических и деловых кругах. Мало кто в Венгрии знает столько о закулисье правящей партии, сколько он. Что, собственно, Мадьяр и продемонстрировал, выступив с рядом обвинений в адрес лиц из ближайшего окружения премьера. Особенно едко он прошелся по зятю Орбана Иштвану Тиборцу, иронично назвав его "очень талантливым человеком, сколотившим в 37 лет состояние в 100 миллиардов форинтов (более $200 млн. – РС)" и владеющим "множеством отелей, банков и ценных бывших государственных активов".
Те, кто действительно несет ответственность, прячутся за женскими юбками
Прозрачно намекнув на коррупцию в орбановских верхах, Мадьяр не назвал могущественного премьера по имени, но заявил, что "не желает быть частью системы, в которой те, кто действительно несет ответственность, прячутся за женскими юбками". На Западе такие слова назвали бы сексистскими, но для людей из "Фидес" подобный образ мышления не удивителен. Да и не в нем в данном случае дело: Мадьяр фактически заявил, что за помилованием Эндре К. стояли не столько Каталин Новак и его собственная бывшая жена, сколько люди более влиятельные. Вскоре появилась информация о том, что в пользу помилования лоббировал Золтан Балог – глава Венгерской кальвинистской церкви (к ней принадлежит и Виктор Орбан), бывший министр в одном из правительств "Фидес", советник и доверенное лицо премьера. Балог заявил, что "допустил ошибку", принес извинения, но отметил, что решение о помиловании принимал не он.
В Будапеште в связи со скандалом прошло уже несколько антиправительственных демонстраций и ожидаются новые. В правящей партии, по признанию одного из ее представителей, воцарилось "удрученное молчание и шок". Оппозиционные и западные СМИ наперебой пишут о самом серьезном внутриполитическом кризисе за почти 14 лет правления Виктора Орбана, известного своей репутацией наиболее авторитарного, евроскептического и прокремлевского из лидеров стран Евросоюза. В то же время ситуация, в которой оказался "Виктатор" (эту кличку когда-то дал Орбану бывший глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер), связана скорее с природой его режима. В том числе и с тем, что он, можно сказать, оказался недостаточно диктатором.
"Я вор, а не мокрушник"
В Кремле могут только посмеяться над нынешними трудностями своего венгерского приятеля. В сегодняшней России ситуация, подобная "педофильскому" скандалу в Будапеште, невозможна, с какой стороны на нее ни посмотри. Во-первых, какие только кучи грязного белья кремлевских властителей ни вываливали оппозиционные активисты и журналисты-расследователи в интернете, но толку было чуть, за исключением кликов на ютьюбе и дебатов в фейсбуке. Во-вторых, в отличие от незадачливой Каталин Новак, Владимир Путин милует даже не лиц, покрывавших преступления, а непосредственно преступников, убийц и маньяков – в обмен на согласие пойти воевать в Украине. И опять-таки ноль общественных эмоций, если не считать разговоров в соцсетях и возмущенных, но, как правило, непубличных реакций родственников жертв помилованных.
Трудно сказать, завидует ли Виктор Орбан Владимиру Путину и в какой степени он готов ему подражать. Некоторые практики венгерских властей выглядят как отчасти "списанные" с российских: например, принятый недавно "закон о защите суверенитета" явно перекликается с законодательными актами РФ, направленными против "иностранных агентов". Но ясно, что, сколь обоснованными бы ни были претензии Евросоюза к венгерскому премьеру, то и дело обвиняемому Брюсселем в ограничениях гражданских свобод и демократических принципов, будапештская власть ведет себя куда мягче и осторожнее, чем московская. Иное дело, велика ли в этом заслуга Орбана и его окружения. Возможно, они и пустились бы во все тяжкие по части репрессий, но тогда, скорее всего, на кону оказалось бы членство Венгрии в ЕС. А оно, что бы там ни говорил Виктор Орбан о злобной евробюрократии, приносит его казне ежегодно не один миллиард евро чистого дохода в виде разного рода дотаций и кредитов. А венгерский премьер – человек практичный.
Здесь и пролегает граница между разного рода "управляемыми", "суверенными", "нелиберальными" вроде как "демократиями" и прочими стыдливо поименованными авторитарными режимами, с одной стороны, и откровенными диктатурами – с другой. Как правило, те и другие коррумпированы, поскольку монополизация власти и недостаток общественного контроля столь же благоприятны для воровства, как сырость для плесени. Но в первом случае правящая верхушка удерживается от откровенных жестокостей и кровопролития, направленного на сохранение своей власти. Причины тут могут быть и внешними, как в случае с Орбаном и ЕС, и внутренними, которые в Венгрии, кстати, тоже присутствуют: венграм хорошо знакома максима "народ имеет право на восстание", и на протяжении своей истории они не раз реализовывали ее на практике. Властям есть чего опасаться.
Разница между коррумпированным авторитаризмом и диктатурой соответствует различию между "ворюгами" и "кровопийцами"
Разница между коррумпированным авторитаризмом и диктатурой примерно соответствует проведенному в знаменитом стихотворении Иосифа Бродского различию между "ворюгами" и "кровопийцами". Блатной жаргон формулирует это не менее ярко, чем высокая поэзия: "Я вор, а не мокрушник". Однако ворюги при определенном стечении обстоятельств могут стать кровопийцами: о том, как это происходит, мог бы рассказать, к примеру, известный украинский политэмигрант Виктор Янукович. Есть своя история такого рода и у Владимира Путина – правда, трудно сказать, когда именно начался его переход из одной категории в другую: еще в Петербурге? Во время второй чеченской войны? Со смертью Литвиненко? В любом случае на Западе эту трансформацию заметили не раньше 2014 года, а полностью сомнения отпали только в 2022-м. До этого же многие демократические политики, особенно те, кто сам был не чужд прохиндейству, вроде Герхарда Шрёдера или Николя Саркози, смотрели на кремлевского властителя как на более или менее "своего".
Как бы то ни было, превращение совершилось, последствия его известны и ужасны. Одно из этих последствий – невозможность обратной метаморфозы системы. Репрессивная диктатура не может позволить себе стать "просто" вороватым авторитарным режимом (а там, глядишь, еще пару лет эволюции, и демократия не за горами), поскольку это было бы для нее проявлением слабости, а значит, началом конца. Ей остается лишь закручивать гайки, пока они не заржавеют или их не сорвет внутренним давлением. Обратных примеров ничтожно мало. В этом смысле Венгрии по сравнению с Россией действительно повезло – то ли с недостаточно кровожадным Виктором Орбаном, то ли с народом, охотно выходящим на улицы протестовать, то ли с размерами и географическим положением, не позволяющими чересчур предаваться мечтам о собственном величии и безнаказанности.
Ярослав Шимов – журналист и историк, специалист по странам Центральной Европы
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
