ИГИЛ (группировка признана террористической во многих странах) анонсирует новый теракт в России и грозит лично Путину, пишет издание "Агентство". В Москве, Петербурге, Рязани и Волгограде полиция эвакуирует торговые центры из-за сообщений о взрывчатке. В суд подозреваемых в атаке на "Крокус" доставляют с отрезанным ухом, пакетом на шее и без сознания.
Центр "Досье" со ссылкой на источники в силовых структурах ранее сообщал, что российские спецслужбы знали об угрозе терактов. В Сети появляются все новые истории спасения выживших после атаки на "Крокус Сити Холл". В Кремле комментируют провал работы спецслужб. Теракт в "Крокусе"– провал ФСБ? В прямом эфире обсуждаем с Иваном Павловым и Михаилом Климаревым. Ведущий – Артём Радыгин.
Программа и текст могут содержать кадры и описания, которые могут шокировать зрителей и читателей.
Артём Радыгин: В Москве, Петербурге, Рязани и Волгограде полиция эвакуирует торговые центры из-за сообщений о взрывчатке. ИГИЛ обещает новые теракты в России. Об этом пишет издание "Агентство" со ссылкой на неофициальный канал террористической группировки. В предполагаемом заявлении организация обещает месть за пытки над их боевиками, которых задержали после теракта в "Крокусе".
Террористы ИГИЛ анонсируют новый теракт в России
Военных, которые ловили в Брянской области предполагаемых участников нападения на "Крокус Сити Холл", Минобороны наградило медалями "За отвагу". По данным праворадикальных каналов, подозреваемых ловили и бойцы неонацистского отряда "Русич". Один из его чденов отрезал подозреваемому ухо и пытался заставить съесть. Нож, которым пытали задержанного, потом продали на аукционе, пишет в телеграме бывший участник "Русича" Евгений Рассказов. По словам пресс-службы Басманного суда, куда доставили подозреваемых, все они признали вину. Какие показания от них получили и что о них известно – смотрите в нашем сюжете.
Артём Радыгин: Правозащитники "Команды против пыток" сегодня написали в телеграме, что "насилие даже над теми, кого обвиняют в насилии, только повышает уровень жестокости в обществе". Каковы другие последствия пыток? Об этом я спросил основателя правозащитной организации "Первый отдел" адвоката Ивана Павлова.
Иван Павлов: Пытки в делах о терроризме применялись и раньше, практически повсеместно. Это такая установка сверху. Даже если фигурант уголовного дела во всем сознается, дает показания, все равно его пытают, к нему применяют достаточно брутальную физическую силу. Делается это, конечно, в превентивных целях, чтобы с помощью "сарафанного радио" узнали о том, что если кто-то попадет в круг интересов правоохранительных органов с точки зрения борьбы с терроризмом, то к нему тоже будет применен весь арсенал пыточных средств.
Пытки в делах о терроризме применялись и раньше, практически повсеместно
Пытки применяются и в делах о насильственных преступлениях (например, когда кого-то обвиняют в убийстве), но делается это в основном для того, чтобы подавить волю к защите, в основном для признательных показаний. А в делах о терроризме есть специальная превентивная цель: это делается не столько для конкретного преступления, сколько для будущих преступлений.
В этом деле уникальность заключается в том, что все это попало на камеру, да к тому же было распространено чуть ли не центральными телеканалами. Это новая стадия, раньше такого не было. Специалисты знали, что пытки применяются, но чтобы так демонстративно – раньше я таких эпизодов не припомню.
Артём Радыгин: Создается ощущение, что человек не всегда отвечает то, что он знает. Скорее, он отвечает то, что ему буквально вкладывает в рот следователь. Разве это не вредит следствию?
Иван Павлов: По таким делам следствие чувствует себя достаточно уверенно. Следователь знает, что суд примет выбитые показания, даже если будет доказано, что следователь или оперативные сотрудники, до того как дело попало к следствию, "поработали" с обвиняемым в плане применения физической силы. Здесь у следствия полный карт-бланш, полная уверенность в том, что ни один прокурор и ни один судья не осудит его за применение этих пыток. Так сложилось, такая система действует в России уже давно. Правильно Комитет против пыток следит за подобного рода кейсами и отмечает нарастающую угрозу.
Следствие уверено: ни один прокурор и судья не осудит его за применение пыток
Есть большая угроза – перехода через границы подобного рода преступлений (террористической направленности) и заползания на преступления экономического характера или на преступления, как раньше считалось, "беловоротничковые". Мы со своей стороны отмечаем, что в делах о государственной измене с начала войны тоже начали применять пытки. Если раньше к обвиняемым в преступлении, предусмотренном статьей 275 Уголовного кодекса России ("Государственная измена"), пытки не применялись, то с начала войны стали активно использовать пыточные средства, для того чтобы, прежде всего, выбить показания, подавить волю к защите, чтобы обвиняемый никаким образом не сопротивлялся.
Артём Радыгин: После этого теракта появилось много заявлений от депутатов о возвращении смертной казни. Слабо верится, что она вернется. Какие еще могут появиться ограничения?
Иван Павлов: Возвращение смертной казни в российскую судебную практику – это как один из вариантов. У нас любят кампании: случись что – сразу организуют кампанию. В России говорят: лучше попасть под асфальтоукладочный каток, чем под кампанию. Надеюсь, что до этого не дойдет. Ведь те люди, которые принимают решения, понимают, что к ним это тоже может быть когда-нибудь применено, в том числе и смертная казнь. Мне кажется, торопиться с этим они не будут.
Что касается каких-то других репрессий – пожалуйста. Дело в том, что каток репрессий продолжает набирать обороты. До этого события мы все говорили, что репрессии идут по нарастающей. Это событие, конечно, может стать триггером к тому, чтобы начались какие-то чрезмерные репрессии. Мне кажется, незачем, ведь репрессии и так набирали обороты. Этот вектор продолжится, но каких-то скачков я не ожидаю.
Каток репрессий продолжает набирать обороты
Артём Радыгин: По данным издания "Досье", российский Совет безопасности знал, что афганская ячейка ИГИЛ планирует теракт в Подмосковье. С 2020 года в Москве работает система распознавания лиц, а с 2016-го ФСБ слушает все звонки и читает все переписки, по крайней мере, такое право дают силовикам антитеррористические законы. Подробнее о том, где не сработала защита от терроризма, смотрите в нашем сюжете.
Артём Радыгин: Чтобы понять, действительно ли это был какой-то провал или случайность, мы обратимся за комментарием к IT-специалисту Михаилу Климареву. Почему, имея практически тотальный контроль, ФСБ так и не смогла отследить и опознать будущих террористов?
У ФСБ есть доступ ко всем электронным системам, существующим в России
Михаил Климарев: Действительно, там есть какие-то записи, но пока невозможно отслеживать каждого человека в режиме реального времени. Это можно сделать по прошествии какого-то времени, зная этого человека в лицо, зная еще какие-то его параметры. Если вы не знаете, кто террорист (а подавляющее большинство людей не террористы), вы же не можете установить за ними слежку.
Артём Радыгин: Какие вообще есть технические возможности у ФСБ?
Михаил Климарев: У них есть доступ практически ко всем электронным системам, существующим в России, есть доступ ко всей информации, которая проходит в телефонных сетях, включая геолокацию по телефонам. Они имеют доступ ко всем банковским системам. У них есть доступ к информации, которая содержится во всевозможных службах, входящих в список организаторов распространения информации, эти службы обязаны отдавать им всю информацию. Еще у них есть доступ к камерам видеонаблюдения. По Москве установлены сотни тысяч, если не миллионы камер. Я думаю, уже этой информации хватит для того, чтобы организовывать слежку таким образом, что там не нужно будет очень много людей.
Артём Радыгин: Мы собрали сюжет о тех людях, которые спасались из "Крокуса" сами и спасали других.
Артём Радыгин: О последствиях теракта в "Крокусе" – военный эксперт из Израиля Давид Шарп.
