Действительно ли жители Тайваня живут каждый день с ощущением, что их страна может быть внезапно атакована Китаем, считающим этот остров своей мятежной провинцией? Или это совсем не так? Насколько тайваньцы интересуются происходящим в мире – и сравнивают ли себя с украинцами, уже ставшими жертвами агрессии со стороны России, теперь часто называющей себя союзницей КНР? Можно ли говорить, что тайваньцы – это давно совершенно самостоятельный народ, мало общего имеющий с ханьцами, то есть материковыми китайцами? Не растет ли на Тайване скептицизм в отношении США, до сих пор фактически обеспечивавших оборону острова?
Соединенные Штаты Америки, в течение десятилетий защищавшие Тайвань от нападения со стороны КНР, по-прежнему остаются главным военно-политическим союзником Китайской республики – как всегда официально называл Тайвань себя сам, хотя весь остальной мир привык называть его по наименованию острова, составляющего 99 процентов контролируемой им территории.
Однако, если следующим президентом США вновь окажется Дональд Трамп, историческое противостояние Тайваня и "материкового Китая" вновь явно станет крайне напряженным. Особенно если Трамп, победив, исполнит некоторые свои грозные обещания в отношении Тайваня – например, заставить его оплачивать все военные расходы США на его оборону.
В самом Вашингтоне будущее Тайваня и взаимоотношения с Пекином также давно стали одной из ключевых внешнеполитических тем, обсуждаемых каждый день, наряду с нелегальной миграцией из Мексики и войнами в Украине и на Ближнем Востоке.
В Тайбэе, столице частично признанной Китайской республики, некоторые политики полагают, что опасность вооруженного конфликта между "двумя Китаями" в наши дни – самая высокая за последние сорок с лишним лет. По данным Министерства обороны и спецслужб Тайваня, Пекин планирует в 2025 году начать полномасштабную военную агрессию против Тайваня – и об этом, например, в интервью Радио Свобода прямо говорил предыдущий министр иностранных дел Тайваня Джозеф Ву.
Фрагмент интервью Джозефа Ву Радио Свобода в конце 2021 года:
В этом году Китай вновь усилил военное давление на остров, начав особо крупные военно-морские маневры в непосредственной близости от его берегов после приведения к присяге в прошлом мае нового президента Тайваня Лай Циндэ, которого в Пекине постоянно называют "опасным сепаратистом".
В инаугурационной речи 20 мая Лай выразил надежду, что Китай прекратит военные угрозы и запугивание тайваньцев и перейдет к мирному сотрудничеству. Он подчеркнул, что при его правлении Тайвань не будет ни на что провоцировать Китай, но и не пойдет на уступки ему, а "продолжит поддерживать статус-кво, защищать демократию и сотрудничать с другими демократическими странами". Китай, по мнению Лай Циндэ, должен признать выбор тайваньского народа и приступить к взаимовыгодному диалогу.
В июне Госдепартамент США одобрил возможную продажу Тайваню американских беспилотников и ракет на сумму около 360 миллионов долларов. США по закону 1979 года "Об отношениях с Тайванем" все еще обязаны предоставлять ему средства для самообороны, несмотря на прекращение в том же году официальных дипломатических отношений между Вашингтоном и Тайбэем. В Пекине любые шаги США, связанные с Тайванем, постоянно вызывают гневную критику. КНР в целом крайне напряженно реагирует на любые контакты Тайваня с любыми другими странами на государственном уровне.
Китайская Народная Республика (КНР, управляющая материковым Китаем, Гонконгом и Макао) с населением более 1 миллиарда 411 миллионов человек и Тайвань (Китайская республика) с населением всего чуть более 23 миллионов официально никогда не признавали суверенитет друг друга. Официальной позицией обоих государств остается то, что есть только одно законное суверенное государственное образование, которое управляет и материковым Китаем, и Тайванем. Правительство КНР решительно выступает против признания Тайваня легитимным государством и в принципе против самого понятия "два Китая", настаивая на "принципе одного Китая".
В соответствии с ним Пекин утверждает, что земли, контролируемые и КНР, и Тайванем (Китайской Республикой), всегда были частью одного и того же неделимого суверенного образования "Китай". Пределом уступок со стороны Пекина стала политика "одна страна, две системы", согласно которой Тайваню пообещали автономный статус в случае реинтеграции в состав КНР (как в случае с Гонконгом и Макао). Но почти все основные тайваньские партии отвергают и такой вариант, особенно после начала в Гонконге волны китайских репрессий и фактического попрания всех базовых прав и свобод, гарантированных гонконгцам на основании предыдущих соглашений. То, что в рамках отношений с материковым Китаем в Тайбэе опираются на Вашингтон, Пекин расценивает как факт грубого американского вмешательства в свои внутренние государственные дела.
Тайвань, в отличие от все еще коммунистической КНР, уже давно стал демократическим государством с полупрезидентской формой правления и полноценным всеобщим избирательным правом. А также – страной с 18-й по величине экономикой в мире. Тайваньская высокоразвитая технологическая индустрия крайне важна для всей мировой экономики – и в первую очередь местное производство компьютерных чипов (60 процентов мирового производства полупроводников и более 90 процентов производства самых передовых полупроводников). Здесь весьма высокий уровень жизни – Китайская республика по ВВП на душу населения во много раз превосходит КНР.
О будущем Тайваня и о том, насколько тайваньцы свыклись с постоянной угрозой со стороны КНР, рассуждает тайваньский политолог Чжоу Жуйюань, научный сотрудник одного из исследовательских институтов в Тайбэе:
– Есть ли сегодня у жителей Тайваня постоянное ощущение, что они живут на вулкане? С учетом колоссальных, драматических изменений, которые произошли в мире в последние годы, и с пониманием того, что теперь всё ранее невозможное – возможно? То есть люди на Тайване каждый день думают о том, что их страна может быть атакована извне, с материка, или нет?
– Я бы не сказал, что тайваньцы прямо переживают насчет того, что "если завтра война, если завтра в поход". И у них есть тому разные объяснения. "Во-первых, мы привыкли, уже почти 75 лет боремся за свое выживание в непростых геополитических условиях". Во-вторых, люди понимают, что, скорее всего, "противоположный берег пролива" сейчас не нападет.
Большинство людей здесь не живут с ощущением того, что уже завтра разразится конфликт
А также, особенно у части общества – у сторонников полного отмежевания от КНР, у сторонников полной независимости, – есть понимание и того, что у Тайваня есть некие "священные горы", как их называют, и они верят, что Пекину их не преодолеть. Например, знаменитая полупроводниковая промышленность: "Мы делаем чипы для всего мира, поэтому на нас не нападут". Или еще: "За нами стоит американское оружие, США придут на помощь".
Так что большинство людей здесь не живут с ощущением того, что уже завтра разразится конфликт. И они показывают это безразличие. Когда, например, были очередные китайские военные учения и прилетала на Тайвань экс-спикер Палаты представителей США Нэнси Пелоси, многие тайваньцы ездили на берег Тайваньского пролива и с интересом смотрели на китайские корабли, потому что вот такое развлечение для себя придумали.
– Тайваньцы в массе вообще интересуются происходящим в мире? Или следят они только за тем, что происходит, как говорится, на другом берегу? Я в первую очередь спрашиваю о последних главных событиях – о войнах в Украине и на Ближнем Востоке. Да, 74 года с лишним Тайвань боролся за выживание и пока выживает, но ведь все меняется. Может быть, политическая элита проводит какие-то аналогии: "Вот Россия напала на Украину – так и Пекин на общем фоне нестабильности может устроить то же самое?" Потому что никто сейчас это в мире уже не воспримет как нечто совершенно экстраординарное? Кстати, я помню, что еще в марте 2022 года Москва немедленно включила вашу Китайскую республику, то есть Тайвань, в список "недружественных государств". Хотя вроде как для Москвы и государства такого, как Тайвань, нет – так же как для Пекина.
– На самом деле для тайваньцев, если вот брать типичного среднего обывателя, существуют лишь несколько стран в мире. Это, например, Япония, бывшая метрополия и страна, на которую тайваньцы во многом ориентируются. Это, конечно, США. Может быть, Канада, где у тайваньцев живет много родственников, которые переехали туда. Еще Австралия, крупные европейские страны. А противоположный берег пролива? Ну, есть вот какой-то там материк, который нам постоянно угрожает, – так давайте пообсуждаем какие-нибудь скандалы, связанные с живущими там! Или пожурим их за то, что они такие "некультурные", вот они, например, часто шумят, создают очереди, толкаются. То есть это обычно проходит в виде троллинга. В принципе, тайваньцы вообще не думают о том, что происходит в КНР, если только это не какие-то затрагивающие их события. Например, опять же: "О, этот материк очередные военные учения начал проводить!"
Тайваньцы вообще не думают о том, что происходит в КНР, если только это не какие-то затрагивающие их события
Международными процессами тайваньцы очень мало интересуются. События в Украине были релевантны с точки зрения общественного обсуждения, наверное, на 2022 год, когда только война началась. После февраля 2022 года несколько месяцев пошумели протесты около российского представительства, то есть Московско-Тайбэйской комиссии, которая здесь все еще заседает. Были некоторые демонстрации, но они через полгода утихли. Сейчас еще иногда собираются на какие-то уличные акции, но это почти одиночки – в основном сами украинцы, живущие здесь. Да, в 2022 году был такой нарратив, что "Тайвань – следующая Украина". Но он также затих, потому что не совсем корректно, я считаю, сравнивать эти две ситуации. И положение, в котором находится Тайвань, не такое, как положение Украины.
А Ближний Восток – совсем далекая проблема, которая беспокоит также только, наверное, людей, который непосредственно с этим регионом связаны. Может быть, арабов, кто здесь работает, и евреев – между ними происходили стычки. Какие-то в этом году были демонстрации и в поддержку Палестины, и в поддержку Израиля. Но они очень малочисленны.
– Можно ли говорить, что тайваньцы – это вообще совершенно уже другая нация, мало общего имеющая с ханьцами, то есть с китайцами? Я тоже проведу аналогию: "Никакие вы там, на материке, нам не братья". То есть говорим мы на почти родственных языках или на одном и том же, имеем одно общее прошлое, но "мы не они". Как украинцы точно не часть "русского мира" или как ирландцы или австрийцы точно не англичане и не немцы?
– Если бы Пекин постоянно не педалировал этот нарратив и это убеждение, что "Тайвань – часть Китая, и исторически он ему принадлежит", то, может быть, с культурной точки зрения тайваньцы приняли бы идею того, что они все-таки китайцы. Потому что и наша Китайская республика – государство, которое существовало изначально на материке. И потом только, после поражения в гражданской войне, в декабре 1949 года эвакуировалось на Тайвань правительство во главе с Чан Кайши, после того как правивший тогда Гоминьдан проиграл коммунистам Мао Цзедуна. Исторически-культурно люди понимают: "Да, мы говорим на китайском языке, как и еще вся очень большая китайская диаспора в мире". То есть, например, в Сингапуре или Малайзии никто из живущих там китайцев не отрицает, что они китайцы. Поэтому именно национальная идентичность, или, точнее, этничность, не подвергается сомнению: "Да, мы ханьцы".
Что касается идентичности государственной, здесь уже начинаются большие вопросы, потому что с чем себя связывать? С Китайской республикой? Ну, наверное, потому что все-таки так называется наше государство. Если здесь человек ассоциирует себя с Китайской республикой, значит, он, скорее всего, также и привязывает к себе идентичность "еще более китайскую": "Мы – носители этой древней культуры". А если человек – сторонник во всех отношениях "тайваньскости", то он будет, наоборот, пропагандировать какие-то тезисы о том, что тайваньский язык хокло, то есть один из диалектов китайского языка, фуцзяньский диалект, который, соответственно, распространен в южной материковой китайской провинции Фуцзянь, – это вообще свой особый, совсем другой язык. Хотя фактически они одинаковые. Хотя языков на Тайване много разных.
То есть здесь это сложный клубок. Нельзя говорить, что китайцы – они тайваньцам не братья по крови. Потому что это один народ, это ханьцы. Но с точки зрения политической и национальной государственной идентичности, конечно, они точно не братья. И когда тайваньцам говоришь о том, что вот "родина зовет вас, хочет в свои объятия принять", они усмехаются и отвечают: "Да какая родина? Родина у нас здесь, а там какие-то… Как во времена Чан Кайши говорили – коммунистические бандиты!"
– Как руководители Тайваня готовы противостоять нынешней и будущей угрозе из Пекина? Есть ли для этого какая-то четкая, утвержденная стратегическая государственная программа?
– Такой программы, как конкретного документа или закона, нет. Есть совокупность некоторых факторов и идей, которые пропагандирует тот или иной президент. Например, бывшая президент Тайваня Цай Инвэнь, также представитель правящей Демократической прогрессивной партии, продвигала в массы обязательства Тайваня придерживаться демократического строя, принцип, что два берега Тайванского пролива не принадлежат одному государству, и обязательство следовать прежним курсом "Китайской республики Тайвань". То есть это было ее прочтение нового государственного именования. В принципе, она показывала, что нет сегодня уже особой разницы, будем ли мы называть Тайвань Китайской республикой, или просто Тайванем, или всем вместе, то есть это одно и то же.
Лай Циндэ, нынешний президент Китайской республики, еще во время предвыборной кампании заявлял о так называемых "четырех столпах мира". Это усиление оборонной мощи, укрепление отношений с демократическими партнерами по всему миру, развитие экономики и сохранение статус-кво. Такие базовые вещи, "давайте сохраним то, что уже есть, нынешнюю конфигурацию отношений, но будем дрейфовать в сторону формального и фактического отмежевания". Хотя фактически ничего не надо межевать, потому что два берега не находятся под управлением друг друга. Я бы не сказал, что это программа, но хотя бы план развития так называемой "асимметричной оборонной мощи". Тайваньское руководство понимает, что если разгорится военный конфликт и все-таки КНР здесь высадится, десантируется, то просто никаких людей у нас не хватит, чтобы защитить страну, перевес в силе будет на порядки не в пользу Тайваня. Поэтому решено отвечать заранее и другими средствами – ПВО, противокорабельными ракетами и так далее.
– Новый президент Лай Циндэ вообще агрессивный политик? Что он за лидер и человек? Только что много шума наделало его ироническое предложение Пекину – забрать исторические якобы, как считается, китайские земли на Дальнем Востоке у ослабевшей России, а не давить на Тайвань. Конечно, это был едкий троллинг в адрес лично Си Цзиньпина, и тайванский президент знал, куда именно словесно бить. Насколько это все звучит агрессивно, и на какую аудиторию в КНР у тайваньского президента был расчет?
– Во-первых, это давно профессионал в политике. Он давно вошел в политическую жизнь острова, где-то с 90-х годов ХХ века, успел побыть и депутатом Законодательного юаня, то есть парламента, и поруководил четвертым по величине городом острова, Тайнанем, на юге – а это исторический оплот сил сторонников полной тайваньской независимости, или "зеленых сил", как тут говорят. Потом стал премьер-министром, главой Исполнительного юаня, то есть правительства, во время президентства его предшественницы Цай Инвэнь, первой женщины на этом посту, а с 2020 года он выполнял роль вице-президента.
Лай Циндэ зарекомендовал себя, как он себя сам называет, "прагматичным борцом за тайваньскую независимость"
Он зарекомендовал себя, как он себя сам называет, "прагматичным борцом за тайваньскую независимость". Некогда, еще во время своего депутатства, он был еще более активным, даже держал всякие таблички над головой "Да здравствует тайваньская независимость", за что Пекин его так и невзлюбил. Официальная китайская пропаганда, материковая, шельмует его постоянно как "отпетого сепаратиста", "создателя проблем" и так далее. Его предшественница Цай Инвэнь придерживалась более нейтральной позиции, то есть "мы не будем провоцировать лишний раз противоположный берег, выберем нейтральные формулировки и не станем усложнять". Хотя в Пекине тоже к ней не очень хорошо относились, с момента ее прихода к власти всякие контакты с между Тайбэем и Пекином были прекращены по инициативе КНР.
Когда Лай Циндэ пришел на свой пост и была инаугурация 20 мая, за которой я наблюдал вживую, он в своей речи официально дал понять, что курс предшественницы, может быть, и сохранит, но в формулировках будет предельно жесток. Это уже конкретное размежевание. Например, заявление, что Китайская республика и Китайская Народная Республика не принадлежат к одному государству – такого его предшественница, например, не допускала. То есть он политик непредсказуемый. Понятно, что он сторонник того, что остров должен жить сам по себе. Но насколько он устоит перед соблазном как-то более агрессивно и твердо выразить свою позицию – никто не знает. Это, кстати, напрягает и Вашингтон.
Что касается фразу о российских территориях – конечно, Лай Циндэ вообще не это имел в виду. Смысл его высказывания в том, что "тайваньский вопрос" для Китая – это не просто проблема территориальной целостности, на которую всегда упирает Пекин, когда у него возникают разные другие территориальные споры, например в Южно-Китайском море или с Индией. Лай этим пояснял, что без Тайваня КНР, скорее всего, не станет мировым гегемоном, или не сможет разрушить основанный на устоявшихся правилах мировой порядок. Для Пекина присоединение Тайваня – это символическое завершение великого возрождения китайской нации. Этот был выпад в сторону материка, ориентированный на особую, националистическую аудиторию в Китае. В принципе, такие разговоры в той среде весьма популярны: "Это наш Байкал, наш Амур, когда-то Россия это все отняла". Хотя подобные рассуждения в публичном пространстве как открываются, как ящик, ключами из Пекина, так и закрываются, потому что интернет в КНР контролируется очень жестко.
– Вашингтон – главный военно-политический союзник Тайбэя уже больше 70 лет. Обязательства США в отношении Тайваня основаны на действующем американском законе "Об отношениях с Тайванем", который Конгресс США принял еще в 1979 году. И действие этого документа было подтверждено Вашингтоном шесть раз, и США до сих пор никогда от него не уклонялись. Но может ли сейчас все радикально измениться? Потому что Дональд Трамп уже несколько раз громко сказал, что в случае своей победы хочет заставить Тайвань много платить Америке за его оборону. В США через два месяца президентские выборы, за которыми на самом деле пристально будет следить весь мир, как давно не следил. Тайваньцы, так сказать, в первых рядах зрителей, конечно, будут?
– Я думаю, что да. Потому что нет другой страны в мире, на которую так опирается Тайвань. США остаются одним из немногих поставщиков вооружений для острова. На какой основе будет происходить дальнейшее взаимодействие между Тайбэем и Вашингтоном? Это очень важно. Но в первую очередь, конечно, ключевую роль играют будущие взаимоотношения Пекина и Вашингтона, двух супердержав современности. Особенно – если взгляд из Пекина бросить – когда на острове пришел к власти Лай Циндэ, "отпетый тайваньский сепаратист". Если же и в Вашингтоне будет другая администрация, Дональда Трампа, то это сигнал к не очень хорошим последствиям – и в первую очередь для Пекина. Потому что и здесь, через пролив, непредсказуемый политик у руля оказался, неподконтрольный никак, и с другой стороны Тихого океана, в США, будет теперь такой же, и даже еще более импульсивный.
В Тайбэе будут очень пристально следить за выборами президента США, потому что нужно будет с любой администрацией в Белом доме работать и договариваться
Поэтому в треугольнике, в котором находится Тайвань, Вашингтон – Пекин – Тайбэй, очень важно сохранять этот сложившийся баланс, когда все примерно все же уважают правила друг друга. Конечно, в Тайбэе будут следить за выборами президента США, потому что нужно будет с любой администрацией в Белом доме работать и договариваться. И Тайбэй сейчас не в той позиции, чтобы навязывать свои условия Вашингтону или чего-то выпрашивать. Если американская сторона попросит пойти на новые значительные уступки, скорее всего, Тайбэй это сделает. Как, например, уже произошло в торговле полупроводниками еще при администрации Джо Байдена, которая ограничила экспорт этих товаров в КНР, и Тайбэй был вынужден также кивнуть и прикрыть для себя это направление.
– Я читал о том, что среди тайваньцев растет скептицизм в отношении Соединенных Штатов как страны, заслуживающей доверия. То есть какова вера большинства тайваньцев в США и в то, что в случае чего они смогут дать отпор Китаю? Потому что мы помним и почти катастрофический уход США из Афганистана, и то, как Вашингтон во многих аспектах зашел в тупик в вопросе военной помощи Украине и Израилю. То есть что на самом деле Соединенные Штаты сделают для Тайваня в случае большого кризиса – и при любом исходе, неважно, кто там станет президентом в ближайшее время? Такие разговоры ведутся?
– Разговоры такие ведутся в некоторых политических кругах и в разных социальных группах. Например, если это сторонники ныне оппозиционной партии Гоминьдан, которая традиционно выступает за больший диалог с Пекином, за нормализацию отношений и критикуется другими силами как "прокитайская", то там чаще всего звучат мнения, что Америке больше нельзя доверять. Их аргументы: "Посмотрите, в любой стране, которая опиралась на США, если происходили там потом какие-то плохие события, начинались гражданские войны или вооруженные конфликты с соседями, происходили перевороты, то американцы или быстро уходили, или бессильно разводили руками, мол, разбирайтесь только сами".
С другой стороны, также у очень многих есть четкое понимание того, что никто, кроме самих США, вне зависимости от того, какая придет к власти на Тайване сила, сторонники сепаратизма или сторонники нормальных отношений с материковым Китаем, не сможет разорвать эти исторические и столь прочные связи между Вашингтоном и Тайбэем, особенно в военной сфере. Никто не верит в то, что США в случае острого кризиса совсем абстрагируются от "тайваньского вопроса". И нынешняя американская администрация несколько раз подчеркивала, что "мы придем на помощь", или завуалировано, или прямо, как Джо Байден сказал коротко в 2021 году. А с другой стороны, нет и стопроцентной уверенности, что это точно произойдет. Так что общее настроение такое: "Где-то есть Америка, которая якобы, ну, почти наверняка, о нас, тайваньцах, думает и не позволит нам здесь пропасть".
– Бюджет Тайваня на 2024 год предусматривает увеличение собственных военных расходов до 2,5% валового внутреннего продукта – это 19 миллиардов долларов. Насколько сегодня сильны вооруженные силы Тайваня?
– Стоит отметить самое главное: во-первых, у тайваньцев нет уверенности в собственных вооруженных силах. Если начинаешь обсуждать эту тему с экспертами-коллегами, конечно, появляется усмешка, когда идет сравнение Народно-освободительной армии Китая (НОАК) и тайваньской. Разумеется, силы фантастически неравны: здесь в лучшем случае, может быть, 200 тысяч солдат наберется. Да и техника, которая сюда поставляется из США, она не самая новая. И тайванская армия очень недофинансирована, особенно для страны, которая находится под таким внешним давлением. Но бюджетные обсуждения всегда здесь увязаны с межпартийной борьбой, особенно в парламенте, Законодательном юане, и никто не хочет свои рейтинги погубить, призывая к "лишним тратам", в том числе и правящая партия Лай Циндэ, оказавшаяся в парламенте сейчас в оппозиции.
Тайваньская армия в наше время опирается главным образом на идею, что нужно развивать "асимметричные методы" ведения войны, в том числе беспилотники и противокорабельные ракеты. Потому что НОАК в случае конфликта (который по убеждению большинства не планируется и вряд ли произойдет) нужно будет в первую очередь высадиться на берегу. Поэтому упор делается на прикрытие Тайваня с воздуха и с моря. В приоритете развитие военно-морских сил Тайваня, в отличие от других видов и родов войск.
– Немногие знают, что сам материковый Китай, КНР, также является торговым партнером Тайваня номер один. То есть 40 процентов экспорта Тайваня, по-моему, уходит в КНР, так же как и 25 процентов всего импорта Тайваня поступает из КНР. Эта взаимная зависимость воспринимается нормально у вас, как должное?
– Абсолютно, потому что, даже если вы являетесь убежденным тайваньским сторонником независимости, вы не будете стрелять себе в ногу, разрывая эти сложившиеся связи. Даже при Демократической прогрессивной партии, которая восемь лет уже находится у власти и еще будет четыре года, не было никакого порыва у Тайбэя, чтобы совсем разойтись экономически с КНР. Потому что это погубит тайваньскую экономику, ударит очень больно по малым предприятиям, например поставщикам сельхозпродукции, и по производителям разных химических продуктов и товаров, и по металлургии, и по другим видам промышленности, то есть затронуты будут огромные массы жителей острова. То, что материковый Китай – это наш важный торговый партнер, – это даже не вопрос. Наоборот, тайваньские компании пытаются развивать этот рынок и чаще выходить на контрагентов из КНР. И тайваньские бизнесмены все время лавируют – между внутренними политическими фронтами, под постоянным политическим дождем из взаимных угроз и обид, – и они как раз и являются твердыми сторонниками мирного диалога. Потому что не хотят, чтобы их бизнес пострадал. А таких бизнесменов много, и это люди очень обеспеченные.
