Ровно полвека назад выходивший в Париже журнал Kultura – бесспорно, самый влиятельный в польскоязычном интеллектуальном мире второй половины ХХ века – опубликовал статью "Российский "польский комплекс" и пространство УЛБ" (Rosyjski "kompleks polski" i obszar ULB), вскоре ставшую знаковой. Авторы – публицист и политический мыслитель Юлиуш Мерошевский и его единомышленник и главный редактор "Культуры" Ежи Гедройц – предлагали читателям (и прежде всего польской политэмиграции) покончить с ностальгией по "утраченным Кресам", и, приняв послевоенную геополитическую реальность, всеми силами поддерживать стремление народов Украины, Литвы и Беларуси (отсюда и аббревиатура ULB) к независимости. Ведь только свобода и суверенность восточных соседей сможет обеспечить безопасность Польши в будущем.
Когда же друг за другом рухнули и Варшавский договор, и СССР, а будущее, о котором мечтали Мерошевский и Гедройц, наступило, концепция ULB стала одним из краеугольных камней внешней политики Польской III Республики.
Ежи Гедройц был еще жив.
В свою очередь не увидевший распада СССР Мерошевский был до конца жизни убежден, что само по себе обрушение империи окончательного спокойствия в регион не принесет, так как имперский ресентимент в России, скорее всего, будет еще достаточно силен. Это мнение затем разделяли все видные политики III РП, вне зависимости от мировоззрения и партийной принадлежности. Поэтому не диво, что, наряду с балтийскими странами, именно Польша отслеживала происходившее на постсоветском пространстве пристальнее и бдительнее всех в Европе. И именно Польша, не обладая ни самой протяженной физической границей с Украиной, ни самым крупным в Европе ВПК, тем не менее с первых часов полномасштабного российского вторжения оказывала и продолжает оказывать Киеву все мыслимые виды военной, гуманитарной и политической поддержки, одновременно являясь и крупнейшим логистическим узлом поставки вооружений в Украину, и главным адвокатом Киева в ЕС.
Польская элита поголовно проукраинская
На последнем обстоятельстве остановлюсь подробнее. С победой на октябрьских выборах 2023-го либеральной проевропейской коалиции акции Варшавы в Брюсселе заметно выросли. В свою очередь Украина, официально став страной-кандидатом еще в июне 2022-го, в декабре 2023-го получила согласие от ЕС на переговоры о своем членстве, которые фактически начались лишь в июле 2024-го. То есть в смысле евроинтеграции последний год – буквально, от сентября до сентября – для Украины был удачным.
При этом всем известно, что спешка евроинституциям по определению несвойственна, особенно в подобных вопросах. Переговоры о приеме кандидатов тянутся в лучшем случае годами, а то и десятилетиями. Та же Польша, заявив о желании присоединиться к политической Европе в апреле 1994-го, согласие от всех тогдашних членов ЕС получила лишь в декабре. А сами переговоры растянулись почти на 10 лет. И почти столько же пришлось ждать балтийским странам, подавшим заявки на членство в последнем квартале 1995-го. Но в Киеве, похоже, с некоторых пор решили, что вступление Украины в Евросоюз должно произойти в экспресс-темпе. Притом что конкретных сроков Киеву никто и никогда в Брюсселе не называл.
Одним из эффектов этого wishful thinking и связанных с ним ожиданий явилась стычка, произошедшая между Владимиром Зеленским и шефом польской дипломатии Радославом Сикорским 13 сентября, аккурат во время последней международной встречи в формате Yalta European Strategy (YES). И, как ни печально, – в полувековой юбилей рождения фундаментальной для отношений между обеими странами концепции ULB.
"В пятницу в Киеве встретились Радослав Сикорский, шеф МИД Литвы Габриэлюс Ландсбергис и президент Украины Владимир Зеленский, – сообщил по свежим следам польский интернет-портал Onet. – Во встрече также участвовали их советники. По свидетельствам участников беседы, атмосфера между Зеленским и Сикорским была необычайно напряженной; можно и вовсе говорить о стычке. Согласно источникам Onet, поляки были, говоря мягко, изумлены тоном, в котором Зеленский пробовал общаться с шефом польского МИД".
Конкретно же произошло следующее. В требовательной форме Зеленский представил Сикорскому список вопросов, которые Польше следует решить в пользу Украины во время ее полугодового председательства в ЕС, начинающегося в январе 2025-го. Свидетели диалога утверждают, что заодно Зеленский упрекнул шефа польской дипломатии в недостаточной поддержке Украины в евроинституциях: в Киеве, дескать, полагали, что переговоры завершатся к концу 2025-го, однако из Брюсселе все чаще слышно, что произойдет это не ранее 2030-го.
Стараясь сохранять хладнокровие, Сикорский посоветовал Зеленскому внимательно ознакомиться с таймингом переговоров о вступлении в ЕС самой Польши. А затем высказал единственное встречное пожелание: не затягивать с разблокированием моратория на эксгумацию жертв Волынской резни. Объявленный Украиной весной 2017 года, этот мораторий, несмотря на устное согласие Зеленского его разблокировать, прозвучавшее в ходе первого президентского визита в Варшаву в 2019-м, до сих пор в силе.
Как сообщает Newsweek Polska, "советникам президента Украины было известно, о чем попросит шеф польского МИД. Ведь все это он изложил в обширном интервью Le Monde, опубликованном накануне украинского визита: "То, что случилось в 1943 году во время немецкой оккупации Польши и Украины, было запланированной украинским сопротивлением этнической чисткой (...) Разумеется, были акты мести и со стороны сопротивления польского – и это не единственная вина Польши перед Украиной. Но эта (Волынская. – И.П.) резня была особенно жестокой, и она остается частью живой памяти. Наша страна преодолела свой колониальный синдром относительно Украины, но у нас есть одна просьба: об эксгумации жертв резни, чтобы можно было обеспечить им христианские похороны".
Источник Newsweek Polska утверждает, что в ответ на свою просьбу Сикорски услыхал, что-де "волынский вопрос" – внутреннее дело Польши, и для начала пусть поляки сами в нем разберутся.
Опуская ряд подробностей этого малоприятного диалога, замечу: если заявление Зеленского и вправду было таким, как сообщают источники Newsweek Polska и Onet, то оно прежде всего абсурдно. Поскольку по поводу Волынской резни и памяти о ее жертвах в Польше давний и всеобщий консенсус.
Ровно такой же, как и по поводу безоговорочной помощи Украине.
Ясно, что столкновению Сикорского с Зеленским очень обрадовалась оппозиция из национал-популистского лагеря – очевидно, усмотрев в ней прежде всего личный провал ненавистного шефа дипломатии. Близкий партии PiS еженедельник Do Rzeczy оперативно опубликовал большое интервью Алексея Арестовича под броским заголовком: "Политика Орбана в отношении Киева успешна". Приведу отрывок из него:
– (Корр.) А если Польша (...) поставит Украине условие: "решите проблему Волыни, а не то заблокируем ваше вступление в ЕС", то каким будет ответ?
– Такой ультиматум привел бы к росту антипольских настроений в Украине, но одновременно принес бы результат в виде конкретных решений Киева. Что подтверждает пример Венгрии, которая твердо и успешно защищает права своего меньшинства в Закарпатье.
– То есть Польша должна последовать орбановской модели диалога с Украиной?
– Я этого не говорил. Я лишь выразил свое мнение, что прессинг со стороны Будапешта приводит к тому, что с венгерским правительством Киев начинает разговаривать конкретно – и уступать.
Ясно, что трудно найти лучшего собеседника, если требуется повесить собак разом и на Сикорского, и на Зеленского, никогда особо не любимого польскими националистами. Тем более что определенная логика в словах Арестовича просматривается (на простой язык она исчерпывающе переводится поговоркой: "С волками жить – по-волчьи выть"). Другое дело, что подобного "вытья" Варшава всеми силами будет стараться избежать. Хотя бы уж оттого, что, как заметил один из участников польской медиадискуссии о случившемся в Киеве, публицист и вице-директор Центра диалога с народами Восточной Европы имени Мерошевского Лукаш Адамски, "кости мертвых – не кости для игры, и на сей счет в Польше абсолютный консенсус". Поэтому в данном случае не так уж важно, кто сегодня у власти в Варшаве. Арестович, однако, дает понять: одной из сторон определенно не хватает реализма, и, по его мнению, эта сторона – Польша.
Совершенно иного мнения авторитетный украинский историк Ярослав Грицак, беседовавший с Сикорским после его стычки с президентом Украины. "У Зеленского серьезные проблемы, – сказал затем Грицак в интервью еженедельнику Newsweek Polska, – он измучен и физически, и эмоционально, но также и политически, поскольку его президентство переживает кризис. Украинское общество устало от войны, а помимо Курской операции у армии в последнее время никаких успехов. Рейтинг Зеленского падает, граждане все более критично о нем отзываются. Они видят, что главным критерием правительственных назначений является не компетенция, а преданность президенту. Задумываются, в состоянии ли Зеленский управлять дальше, и приглядываются к новым лидерам. Из опросов общественного мнения видно, что им мог бы стать бывший главнокомандующий вооруженными силами Валерий Залужный, отстраненный президентом от этой должности".
Назвав пикировку Зеленского с Сикорским столкновением двух масштабных эго, профессор Грицак заметил, что, начав "историческую" войну с Варшавой, Зеленский едва ли в состоянии представить ее виражи и последствия. "Ему недостает понимания внутренней ситуации (в Польше. – И.П.), а интуиции в польско-украинских отношениях он лишен. Родом (президент) из Кривого Рога, из русскоязычной части Украины; его познания об истории всей Украины ничтожны… Могу повторить то, что уже говорил в прошлогоднем интервью вашему изданию: об истории мы будем спорить еще очень долго. Теоретически война должна была ускорить путь к взаимопониманию, но никто на вершине власти не отважится сказать, что ответственность за Волынь лежит целиком на нашей стороне. Существует убеждение, что, сделав это, мы подтвердили бы путинскую пропаганду на тему Украины. Чтобы дошло до перелома, нужна политическая воля, а такой воли нет, так как президент и его окружение не понимают, насколько важен этот вопрос, – и круг замыкается".
Очень схожую оценку происходящего, только куда жестче сформулированную, спустя пару дней дала и польская сторона – устами Якуба Боджёного, обозревателя влиятельного еженедельника Polityka: "Киев считает, что не должен делать никаких жестов в направлении Варшавы, так как, поддерживая Украину, Польша защищает самое себя. Это ошибка, свидетельствующая о невежестве, об отсутствии либо компетенции, либо доброй политической воли. Результат – ужесточение польской зарубежной политики и усиление антиукраинских настроений".
Хотя до прогнозируемого автором эффекта пока и неблизко, проблема отсутствия полного взаимопонимания между сторонами никак не явилась сенсационной новостью. За 10 дней до киевской встречи крупнейшее польское леволиберальное издание Krytyka Polityczna опубликовало интервью с аналитиком по вопросам Украины из Польского института международных отношений Марией Пеховской. Вот его фрагмент:
"В беседах с украинскими политиками или экспертами я часто касаюсь будущего польско-украинских отношений. И обращаю внимание, что в ходе переговоров о вступлении в ЕС Украине придется обратиться за поддержкой к каждому государству, с которыми, уже будучи в Евросоюзе, она окажется в состоянии конкуренции. Возьмем, к примеру, Польшу – несомненно, темой переговоров между нами будет сельское хозяйство. Большинству собеседников трудно это понять: они исходят из того, что если Украина защищает Европу от России, то должна кое-что достать взамен. Украинское общество усвоило сильное мессианское самоощущение. Безусловно, во время войны оно необходимо. Однако украинские власти должны усвоить и другое: то, что работает и необходимо в ситуации внутренней, необязательно принесет желаемые результаты в политике зарубежной. Политика по определению не руководствуется эмоциями".
Говорят и пишут это люди, всем сердцем болеющие за Украину. Ведь польская элита – не только политическая, но также и интеллектуальная, и артистическая – поголовно проукраинская. Допускаю, что кто-то в Киеве может принимать гиперактивную польскую участливость и готовность к поддержке за патернализм "большого брата", но факт остается фактом: того обширного и весьма разнообразного опыта в общении с евроинституциями, что наработали поляки за 20 лет членства в ЕС, у украинцев нет. Да и кому, как не гражданам страны со столь высоким уровнем внутриполитической турбулентности, лучше знать, чт0 пройдет в Брюсселе "на ура", а что не пройдет ни под каким предлогом?
На танке можно одерживать военные победы, но в Евросоюз на нем не въедешь
Именно это "ноу-хау" Польша и предлагает освоить Украине – как и предостеречь от тех ошибок, что в разное время имела неосторожность допускать сама, уже будучи полноправным членом европейской политической семьи. А заодно объяснить, что действовать нахрапом в этой семье не только не принято, но и контрпродуктивно. Что если в требовании немедленных поставок военной техники и боеприпасов подобный стиль допустим и всем понятен, ибо продиктован реалиями войны, то международная дипломатия – принципиально иная материя, и путать одно с другим категорически не рекомендуется. На танке можно одерживать военные победы, но в Евросоюз на нем не въедешь. Слышат ли этот месседж в администрации президента Зеленского?
Похоже, что слышат, но считывают его не иначе как прелюдию к шантажу. И, боюсь, проблема здесь скорее культурная, чем политическая. Шантаж, конечно, никому не мил – и тем не менее отношения, выстроенные по схеме "ты мне – я тебе", которые Варшава, в отличие от Будапешта, Киеву не предлагает, на практике куда понятнее обладателю постсоветского культурного бэкграунда. Слишком долго пребывал homo postsovieticus в понятийном дискурсе "отжать – развести – продавить – кинуть", как и в постоянном ожидании подвоха от ближнего, – чтобы с легкостью из этого дискурса выпутаться. Особенно имея дело не с выраженно другими американцами или британцами, но с "ближним зарубежьем", с братским славянским народом, который "типа как мы, только удачливее" и с которым именно в силу его близости ухо следует держать востро.
Не отсюда ли та подозрительность, которую (пока, к счастью, без взаимности) испытывает официальный Киев к официальной Варшаве? И которая, кстати, практически отсутствует в отношении украинского народа к народу польскому.
Однако Польша вовсе не "свой парень в ЕС", на которого, если сильно приспичит, можно по-свойски "наехать". Такое попросту не сработает: ведь Польша – она сама ЕС и есть. Она – интегральная часть западного мира, куда Украина пока лишь стремится попасть.
Так неужели прав Арестович, констатирующий, что выстроенная Орбаном на "предложениях, от которых невозможно отказаться" система отношений с Киевом работает эффективнее, чем куда более цивилизованная модель, предлагаемая откровенно дружественной страной, чьи национальные интересы к тому же не имеют фундаментальных различий с украинскими? Так думать не хотелось бы, но на данный момент опровергнуть этот довод непросто.
У меня достаточно причин для скепсиса в адрес Алексея Арестовича, перечислять которые здесь нет нужды. Однако мне трудно отказать ему в понимании особенностей психологии постсоветского человека. В конце концов, таков его собственный бэкграунд, стилистические приметы которого уважаемый блогер до сих пор обнаруживает, хотя ментально, похоже, вынырнул из его дискурса. И ровно таков же бэкграунд и у действующего президента Украины, также временами дающий о себе знать, несмотря на огромную внутреннюю работу, вполне успешно Зеленским проделанную.
До конца ли?
Иван Пауков – журналист и историк искусства
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
