30 лет назад, осенью 1993 года, завершилась самая кровопролитная часть грузино-абхазского конфликта – тогда сепаратистам удалось установить контроль почти над всей территорией Абхазии, а жившим там грузинским семьям пришлось спасаться бегством. Годом раньше подобное случились и в Южной Осетии. А в августе 2008 года, после пятидневной российско-грузинской войны, Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии (мировое сообщество считает их частью Грузии).
В грузинском обществе обе самопровозглашенные республики все эти годы считаются территориями, оккупированными Россией. Их реинтеграция в состав Грузии выглядит сегодня почти невозможной задачей, поскольку диалог между сторонами этого противостояния практически отсутствует.
На фоне этой "кавказской холодной войны" выделяется работа "Студии Ре" – скромной тбилисской редакции, которая методами "народной дипломатии" с помощью документальных фильмов и телемостов пытается сблизить стороны конфликта.
Студия работает благодаря грантам американских и европейских фондов, но при этом выглядит "белой вороной" как в грузинском медиаполе, так и в пророссийских республиках. А в этом году редакция взялась за еще одну, не менее сложную тему – отношению граждан Грузии к нашествию российских эмигрантов.
У нас есть три конфликта, и я их разделяю
– Я уже более 20 лет занимаюсь конфликтной тематикой, – рассказывает основатель "Студии Ре" Мамука Купарадзе. – У нас есть три конфликта: грузино-осетинский, грузино-абхазский и грузино-российский. И я эти три конфликта разделяю. Вообще, если быть честным и справедливым, нужно сказать, что у нас давно были сложные отношения с нацменьшинствами по регионам – Россия включилась позже, когда эти наши конфликты обострились. К сожалению, в грузинском нарративе принято считать, что это Россия начала эти конфликты. Я стараюсь выделить и показать моим согражданам, что эти конфликты существовали и без России.
Для Купарадзе проблема оккупированных территорий – глубоко личная. Жена и коллега Мамуки Майя Шония родилась именно в Абхазии:
Бог знает, куда могла попасть эта бомба
– Я жила 23 года в Сухуми, и как раз в 1992 году, когда началась эта [грузино-абхазская] война, мои родители решили, что мне нужно уехать из моего родного города, – вспоминает Майя. – Я этого не хотела, но вынуждена была уехать в столицу, в Тбилиси, где и познакомилась с совершенно другой атмосферой. Если в Сухуми я видела вертолеты, которые бомбили, – и бог знает, куда могла попасть эта бомба! – то в Тбилиси был совсем другой мир. Здесь я познакомилась с Мамукой, а уже в 1993 году сюда выехали мои родители и другие члены семьи. Наверное, всё это тоже способствовало тому, что Мамука видел этот конфликт изнутри.
Первые проекты студии, сделанные при поддержке иностранных фондов, датируются еще 1997 годом. Сегодня партнеры редакции – американский фонд NED и совместный проект Евросоюза и ООН под названием COBERM. Сейчас к их числу присоединяется посольство Великобритании. При этом в самой Грузии отношение к работе редакции со стороны власти и медиасообщества скорее прохладное.
Власти Грузии никогда нас не ущемляли
– Власти Грузии никогда нас не ущемляли, но проблема в том, что национальные каналы при нынешней власти не принимают нашу продукцию. Так было не всегда, но сегодня даже оппозиционные каналы, которых больше, чем работающих на власть, отказывают нам. Объясняют, что они и так работают под давлением, а если будут показывать продукцию из оккупированных территорий, это поставит их под удар. В принципе, и у провластных каналов такое же объяснение! – говорит Мамука Купарадзе.
"Студия Ре" находит активистов в Абхазии и Южной Осетии и совместно с ними пытается рассказывать о человеческой, бытовой стороне жизни по обе стороны насильственно созданных границ. При этом приходится учитывать практически полную их закрытость: к примеру, в Абхазии Мамука Купарадзе последний раз был еще в 2011 году.
Есть различия и в творческих подходах. Например, с осетинской стороной проще организовывать видеоконференции на YouTube, когда в студиях по обе стороны появляются эксперты, обсуждающие важные для грузинского и осетинского общества темы.
В случае с Абхазией подобные видеостримы невозможны, но при этом у "Студии Ре" есть сухумские партнеры, готовые снимать фильмы на ту же тематику, что и грузинские коллеги. Результаты таких параллельных съемок затем появляются в эфире небольших телекомпаний в районах Грузии – в условиях бойкота со стороны национальных телеканалов это единственный возможный телеэфир для "Студии Ре":
Нужно показывать, что там тоже живут нормальные люди, такие же, как мы
– Нужно показывать, что там тоже живут нормальные люди, такие же, как мы. Они тоже стремятся жить свободно, достойно – и быть информированными, – объясняет редакционную политику Мамука Купарадзе. – Главное – постепенная трансформация конфликта. Это когда противоположные стороны, оставаясь со своими политическими целями, работают на укрепление мира и доверия. Это главное, и в этом – наша миссия. По некоторым оценкам, трансформация уже идет. И в Абхазии, и в Южной Осетии есть люди, которые готовы сотрудничать. Первая цель – чтобы контрольно-пропускные пункты на границах были широко открыты, чтобы грузины могли ездить на эти территории, а люди оттуда приезжали в Грузию. Если это случится, я сочту, что мы чего-то достигли. И я уверен: тогда подключатся и другие журналисты, другие медиа, которые пока не знают, как освещать эти конфликты. Наши медиа активны, только когда нужно передать какую-то негативную информацию из этих регионов, а позитивной информации почти не бывает.
Последняя работа "Студии Ре" – фильм "Русские в Грузии" – как раз часть одного из параллельных проектов с абхазскими партнерами, которые тоже снимают свой фильм о людях, приезжающих в республику. Впрочем, Мамука Купарадзе и автор фильма, журналистка Софо Зеделашвили, признаются, что фильм о российских эмигрантах расширяет тематику "Студии Ре", оставаясь при этом в конфликтной повестке.
На премьере фильма в "Кавказском доме" в Тбилиси эта тема вызвала оживленное обсуждение. Но говорили не столько о самом фильме, сколько о том, как меняется жизнь Грузии с приездом большого количества граждан России.
Вдруг все заметили, что русских стало очень много
– Меня очень интересовала эта тема с самого начала, с первой волны российских эмигрантов в Грузии, – говорит Софо Зеделашвили. – Потом была вторая волна – и вдруг все заметили, что русских стало очень много! Помню, я стояла в магазине – и обнаружила, что вокруг меня, и справа и слева, звучит только русская речь! Очень странное было чувство. Или входишь в какое-то кафе – и там все общаются по-русски. И даже официанты с трудом говорят по-грузински. И я наблюдала за тем, как люди воспринимают всё это. Кто-то раздражался: "Мы не получаем сервис на государственном языке!" Кто-то предлагал не сдавать квартиры русским – в общем, чувствовалось такое раздражение.
Мы травмированы политикой России
– Чего боятся грузины? Грузины боятся, что, если количество русских в Грузии вырастает, это может привести к каким-то провокациям со стороны России. Грузины боятся новых поводов, которые Россия может использовать, чтобы оккупировать другие части Грузии, – добавляет Мамука Купарадзе. – Здесь есть какая-то логика, конечно. Никакой агрессии с грузинской стороны нет, но есть недоверие. Потому что мы травмированы политикой России. Это травма, когда наши территории оккупированы и мы не можем без согласия России общаться с жителями этих территорий. Но при этом я вижу этих людей, которые появились здесь, у нас, пытаются выживать здесь, – и я солидарен с ними.
В фильме сделана попытка показать все разнообразие мнений о проблеме миграции из России. Молодые граждане Грузии горячо говорят о том, что не хотят становиться "задним двором страны-оккупанта", но при этом пожилой беженец из Цхинвали Гурам Окруашвили уверен: грузины не должны относиться плохо к россиянам.
– Россия нас кормит! Большая часть нашей продукции уходит в Россию. И деньги приходят оттуда! – говорит мужчина, потерявший в Южной Осетии буквально всё. – Но вас же выгнали из дома! – удивляется журналист. – Нас Путин выгнал!
В фильме немало мнений и самих россиян – от беспечных туристов в Батуми и Тбилиси до людей, уехавших по идейным мотивам.
Это конкретные люди с конкретными историями
– Это конкретные люди с конкретными историями, – говорит Софо Зеделашвили. – Когда я ставлю себя на место тех, кто вынужден был уехать и жить в другой стране, я понимаю, что мне было бы очень трудно. По-моему, сейчас раздражения меньше. Это было в первый момент, потому что такая непривычная ситуация, но со временем это поменялось. Наверное, россиянам нужно больше какого-то общения с гражданами Грузии. Я услышала столько историй от россиян, что уверена: если граждане Грузии тоже услышат эти истории, они лучше поймут мотивы приехавших, поймут, что они чувствуют и почему они оказались здесь, почему выбрали Грузию.
