В столице Литвы Вильнюсе 3 и 4 августа в третий раз прошла конференция "Новая Беларусь 2024". На нее собрались разные демократические силы Беларуси, находящиеся за рубежом – видные фигуры общественного протеста, активисты, культурные деятели и просто представители белорусской диаспоры. Главной темой обсуждения стала в основном стратегия действий перед очередными президентскими выборами в Беларуси в 2025 году. По итогам было решено, что до проведения настоящих свободных выборов роль национального белорусского лидера будет исполнять Светлана Тихановская. Собравшиеся подписали протокол, в котором зафиксирован срок полномочий Тихановской как "избранного президента".
Участники конференции "Новая Беларусь 2024" обсуждали множество острых вопросов, которые подготовил для них офис Светланы Тихановской. При этом единого стратегического плана на время президентской кампании 2025 года в Беларуси, похоже, так и не появилось.
Как пишет "Немецкая волна", ссылаясь на данные инициативы "Народный опрос", которые привел советник Тихановской Франак Вячорка, сейчас 27 процентов оппозиционно настроенных белорусов считают, что надо предстоящие выборы бойкотировать, около 17 процентов призывают голосовать против всех, 11,5 процента – к срыву голосования, 4 процента – к активным действиям после выборов, а 15,7 процента считают, что ничего делать не нужно.
4 года назад, 11 августа 2020 года, в разгар силового подавления режимом Лукашенко народных протестов против очередных подтасованных президентских выборов, на которых он в шестой раз официально победил и на которых баллотировалась и Тихановская, она после прямых угроз насилием покинула свою страну и уехала в Литву, объявив себя национальным лидером Беларуси. Европейский союз, Канада, США, Великобритания, Украина и ряд других стран отказались признавать Лукашенко легитимным президентом.
Со дня, когда Александр Лукашенко стал первым и до сих пор единственным президентом Беларуси, в конце июля 2024 года исполнилось 30 лет. Это человек, признанный диктатором большинством международных правозащитных организаций и рядом государств мира, автократ, известный своими пророссийскими взглядами. Глава государства, обвиняющийся его критиками и оппозицией в самых разных преступлениях, в первую очередь в убийствах и пытках по его прямому приказу диссидентов и политических оппонентов.
По данным запрещенного в Беларуси правозащитного центра "Весна", политическими заключенными в стране сейчас являются не менее 1389 человек. С начала массовых протестов в Беларуси во время президентских выборов 2020 года более 50 тысяч граждан страны были задержаны по политическим мотивам, сообщил сегодня представитель центра "Весна", бывший политзаключённый Леонид Судаленко.
В 2021 году международный Центр по исследованию коррупции и организованной преступности назвал Лукашенко человеком года – в области организованной преступности и коррупции. Когда 24 февраля 2022 года началось вторжение России в Украину, то шло оно в том числе с территории Беларуси. Вследствие этого страны Запада ввели новые санкции против Беларуси за поддержку российского нападения.
О том, что сегодня белорусская оппозиция может и что не может сделать для своего народа и страны, рассуждает обозреватель Белорусской службы Радио Свобода Юрий Дракахруст:
– Собравшиеся сейчас в Вильнюсе давали разные ответы на поднимавшиеся вопросы, а мы попробуем также найти свои ответы. Главный вопрос на конференции звучал так: "Выборы президента Республики Беларусь 2025 года. Как не дать режиму перевернуть страницу?" Полгода назад Александр Лукашенко заявил о своем намерении баллотироваться на седьмой срок в 2025 году. Сможет что-то сейчас белорусская оппозиция не просто заявить, но противопоставить этому?
– Если очень коротко – нет. На конференции все ее участники признавали, что никакого золотого ключика или волшебной палочки, которая бы изменила ситуацию в Беларуси, дала бы возможность использовать эти президентские выборы для изменений, нет. Речь шла о призывах к бойкоту выборов и о разоблачении их несправедливой и нечестной природы. И белорусское общество должно это осознать. И западное сообщество тоже это должно осознать и помнить, что Светлана Тихановская остается единственной законной представительницей белорусского народа.
Ситуация в Беларуси в 2025 году будет такова, что, как говорится, "чужие здесь не ходят"
Ситуация в Беларуси в 2025 году, скорее всего, будет такова, что, как говорится, "чужие здесь не ходят". Никаких альтернативных кандидатов, которыми Лукашенко баловался в 2001, в 2006, в 2020 годах, – в этот раз не будет там и близко. Даже если сравнивать с недавними российскими выборами: там не будет никакого Надеждина и Дунцовой не будет. Любой некий "аналог Дунцовой", которая только попробует открыть рот, будет тут же посажен в тюрьму "за экстремизм". Поэтому будет только парочка шутовских кандидатов-спойлеров и сам Александр Лукашенко – вот какими будут следующие выборы. И как оппозиции использовать такие выборы? Кто-то на них не придет, да, возможно, услышат призыв. ЦИК Беларуси напишет: явка 80 процентов и за Лукашенко – 80. Я прямо сейчас могу сказать, что так будет, даже если никто не придет. А с другой стороны, люди придут голосовать. По разным причинам, и кто-то просто из страха. Потому что если ты не пришел, найдутся те, кто спросит: "А ты что, за оппозицию, ты против нашего Александра Григорьевича?" Кроме того, заявлять, что в Беларуси сейчас нищета, голод и так далее, что-то такое, что толкнет людей выступить против, – нельзя.
Есть и такой феномен общественного сознания, что часть белорусского общества (справедливо, несправедливо – это отдельная тема) искренне благодарна Лукашенко за то, что он не послал белорусов на войну в Украине. Сделал ли он это по своему желанию или пока Путину не понадобилось – это не берется в расчет. Но часть белорусского общества, хотя не могу сказать, что большая, считает: "Ой, слава Богу, войны не было и благодаря Лукашенко ее нет". И он будет это подчеркивать! Возьмем опять недавние российские президентские выборы. Каким общественным взрывом они сопровождались? Никаким! Да и в самой Беларуси в этом году уже были парламентские выборы. Произошло то же самое – оппозиция призвала их бойкотировать.
– Сразу за этим вопросом в Вильнюсе обсуждался вопрос номер два – как реагировать всем несогласным с режимом в 2025 году, если начнется какая-то эскалация насилия, как в 2020-м, со стороны белорусской армии и спецслужб? Тут же только два варианта: бежать или бить в ответ. В 2020 году к жестокости Лукашенко просто никто не был готов, это было заметно. А в 2025 году могут быть готовы?
– В 2025 году такого не произойдет, я уже объяснил, по какой причине. В 2020 году, по "мягкотелости" Лукашенко, на фоне его "медового месяца с Западом", в избирательную кампанию были допущены реальные альтернативные кандидаты, такие как Светлана Тихановская. И результат голосования стал причиной того, что люди вышли на улицу. Если никого подобного Тихановской сейчас не будет, по какому поводу люди выступят против режима? Из-за чего? Из-за того, что Лукашенко в очередной раз себе проштамповал президентство?
– Я спрашиваю, потому что мы помним, как, к примеру, кончил бывший румынский диктатор Николае Чаушеску. У него за день до свержения официальная поддержка была чуть ли не 97 процентов – а потом режима не стало в два-три дня.
– Это правда, но тогда была перестройка в Советском Союзе, уже падали аналогичные коммунистические режимы вокруг Румынии. Ничего подобного мы сейчас не видим ни в Беларуси, ни в рядом.
– Но Лукашенко, белорусская армия и спецслужбы в любой момент готовы пролить еще больше крови?
– Если говорить о перспективе – да, безусловно! Конечно, они к этому подготовлены. Лукашенко всегда готов, он до сих пор переживает шок 2020 года и делает все, для того чтобы предотвратить самую такую возможность. Он никогда ведь не скрывал этого, говорил: "У меня рука не дрогнет повторить".
– Всего в Вильнюсе десятки вопросов обсуждались, но я обратил внимание на такой: как преодолеть растущий ментальный разрыв между массой белорусского народа и демократическими силами, а также между теми, кто находится внутри Беларуси, и теми, кто находится в изгнании?
В Беларуси можно получить срок всего лишь за чтение недозволенных текстов. А уж какое-то политическое действие – смертельно опасно
– Это действительно проблема. Рецептов решения ее скорее нет, чем есть. Политический процесс внутри страны практически заморожен. Если какие-то подпольные группы просто взаимодействуют, просто люди разговаривают – для них это уже очень опасно. В Беларуси можно получить большой срок всего лишь за чтение недозволенных текстов. А уж какое-то политическое действие – смертельно опасно. Поэтому если оно и есть, то мы о нем не знаем, потому что оно происходит очень и очень закрыто. А демократические силы во многом, по крайней мере пока, лишь обозначают свою позицию – отдельную от общества. Например, на прошлой такой же конференции Светлана Тихановская декларировала "европейский выбор белорусов". Мол, Беларусь должна быстрее идти в Европу. И в течение года она на разных площадках это заявляла.
– Об этом говорилось и на нынешней конференции.
– Да, обсуждалось. Но, с одной стороны, какого-то большого энтузиазма со стороны Евросоюза по этому поводу в общем не видно. Все говорили, мол, да, конечно, хорошо, здорово, что вы так мыслите, но даже абстрактных сроков, когда, хоть когда-нибудь – этого не звучало. А с другой стороны, само белорусское общество расколото по этому вопросу. В Беларуси нет никакого проевропейского большинства. Протестующие, которые выходили в 2020 году за Тихановскую, – это не украинский Майдан был. Тогда на улицах не было ни одного флага ЕС! Был национальный белорусский бело-красно-белый, но ни одного евросоюзовского! И это был выбор и оппозиционных политиков, и части народа тогда. Сейчас они декларируют иное. А что касается разрыва, пропасти между диаспорой и метрополией – ход событий, конечно, эту пропасть только углубляет. Я думаю, что россиянам это очень хорошо известно.
– Пойдем по списку вопросов Тихановской дальше. Существует ли сегодня реальная угроза суверенитету и национальной независимости Беларуси? Как противостоять усиливающейся зависимости и ориентации Минска на Москву?
– Безусловно, такая угроза есть, и отчасти она уже реализована. Нельзя уже сказать, конечно, что Беларусь оккупирована Россией или что это российская провинция. Но что касается военной сферы, то, конечно, Минск уже далеко не все решения может принимать сам. В 2022 году, когда российские войска пошли из Беларуси на Киев и в Гостомель полетели российские десантники из Беларуси, а потом до октября 2022 года в Украину летели ракеты из Беларуси – возможно, даже самого Лукашенко в Москве и не спрашивали. Сегодня в Беларуси располагается небольшой российский контингент, по-моему, около двух тысяч. Но если завтра российский Генштаб решит, что "нет, нам нужен белорусский плацдарм", то тут же появятся и 30 тысяч или 50 тысяч. И что, Лукашенко скажет: "Нет, я запрещаю! Это неприемлемо! Мы суверенная страна!"? Ему в Кремле быстро объяснят, в какой степени Беларусь "суверенная".
Минск уже далеко не все решения может принимать сам
Все же читали статью Путина о "единстве русского и украинского народов". Она была посвящена именно этому, доказательству якобы того, что "вот русский и украинский народы – это один народ". Но там через запятую звучало и "А с белорусами-то вообще все ясно! Это с украинцами надо доказывать, а с белорусами не вопрос!". И поэтому может в любой момент прийти российской власти мысль: "Да, с Украиной как-то не шибко получилось, так давайте уж Беларусь заберем – это же тоже "наша земля", тоже "русская".
Плюс потере белорусского суверенитета парадоксальным образом способствует политика западных санкций. Потому что до 2020 года белорусская международная торговля была довольно диверсифицирована и на Евросоюз приходилось где-то около трети всего белорусского экспорта. Потом Лукашенко устроил в 2020 году кровавое побоище – ввели санкции. Потом он посадил самолет Ryanair с Романом Протасевичем, устроил мигрантский кризис на границе с Польшей и наконец присоединился к России в войне – и за все это он получал санкции, санкции, санкции. И в результате белорусская торговля с Евросоюзом и с Украиной просто почти схлопнулась до нуля. И вся торговля переключилась куда? На Россию.
В итоге так получилось, что Беларусь, по крайней мере в экономическом смысле, была втиснута в русский мир. Я помню, к примеру, как в 2019 году Александр Лукашенко брыкался, когда ему Москва говорила: "Ты свой транзит переведи из литовской Клайпеды в порт Усть-Луга, под Санкт-Петербург". А он до поры до времени отвечал: "Нет, я не хочу, мне удобна Клайпеда". Но после 2020 года Запад ему Клайпеду перекрыл – и Лукашенко с удовольствием сам пошел в Усть-Лугу.
– Тема, которая в Вильнюсе обсуждалась ярко, очень много разных мнений прозвучало: "Что значит быть белорусом сегодня? Что гарантирует белорусскую идентичность?"
– Это очень сложный вопрос. И в самой Беларуси, и в зарубежной диаспоре. Еще и потому, что, в отличие от большинства других народов бывшего СССР, в Беларуси для большинства населения, в том числе этнических, коренных белорусов, разговорный язык – русский. В Беларуси, кстати, очень немного, в отличие, например, от Украины, этнических русских – не более 8 процентов. Но дома говорят на русском, согласно переписи, 70 процентов. И когда белорусы уезжают из своей страны, то этого языкового якоря, который бы отделял их от русских и цеплял за родину, почти нет. Хотя сейчас наблюдается, в том числе в заграничной диаспоре, рост интереса к белорусскому языку. Некоторые люди переходят на белорусский, некоторые медиа также.
В самой Беларуси язык – это по крайней мере не единственный индикатор идентичности
С другой стороны, и в самой Беларуси в первую очередь язык – это по крайней мере не единственный индикатор идентичности. На мой взгляд, есть все-таки довольно сильное в Беларуси ощущение этого "мы". Вот пример: в начале 90-х годов в Беларуси было такое "Западнополесское движение", или "Движение новоятвягов", на юго-западе стране. Кто-то считает сегодня современных ятвягов этническим меньшинством, кто-то вообще выдумкой – неважно, главное, что вот некое движение к самостоятельности там было. Мы знаем, как в разных регионах в России и вне России иногда такие явления потом развиваются в могучую силу. Но в Беларуси это не развилось ни во что. Инициативу раскатали в ноль – причем не только силой и не столько силой, а как бы интеграцией лидеров этого движения в общие белорусские коалиции и движения. И хитростями, и осуждением со стороны всего остального политического спектра. И не стало никакой организованной, даже мелкой идентичности у этой части белорусов.
Хотя, с другой стороны, можно много перечислять социологических феноменов, которые показывают, что все же идентичность-то у белорусов есть и они не собираются растворять ее в какой-то другой. Пророссийские интенции в Беларуси всегда были очень высокие – но особенные. "Да, русские – братья, давайте вместе дружить". – "А вы – Россия?" – "Нет". – "Почему? Вы же говорите, что братья?" – "Ну, братья мы, братья, но мы не русские, вы нас не путайте". Если брать последнюю перепись населения (в независимой Беларуси их три было), то заметен неуклонный рост доли коренного, титульного этноса. Белорусов в Беларуси официально – 83 процента. И заметно резкое сокращение доли русских. Но дело не в том, что русские бегут из Беларуси или русские как-то больше вымирают.
– А в том, что люди сами меняют идентичность, записывая себя уже по-другому?
– Именно так. Ведь очень много межэтнических браков. Их было и раньше много. Если мама русская, а папа белорус, то когда-то ты мог записать себя русским. Но сейчас "я буду с большинством". То, что быть с этим большинством хочется, – вот это идентичность. И так она работает на массовом уровне.
