Радио Свобода продолжает цикл "Развилки" – серию публикаций о переломных моментах российской истории, когда она могла пойти совсем другим путем. Какими были исторические альтернативы и почему они остались нереализованными?
Первая часть цикла: "затейка верховников" (1730) – здесь.
Вторая часть: мятеж декабристов (1825) – здесь.
Третья часть: убийство Александра II (1881) – здесь.
Четвертая часть: революция 1905 года – здесь.
Пятая часть: революции 1917 года – здесь.
Шестая часть: Гражданская война – здесь.
Седьмая часть: антибольшевистские восстания начала 1920-х – здесь.
Восьмая часть: "завещание Ленина" и борьба в большевистских верхах в 1920-е годы – здесь.
Девятая часть: хрущевская "оттепель" (1956–1964) и альтернативы ей – здесь.
Десятая часть: правление Андропова (1983) и его дилеммы – здесь.
Одиннадцатая часть: президентские выборы 1996 года – здесь.
Двенадцатая часть: Путин как наследник Ельцина – здесь.
Тринадцатая часть: убийство Кирова (1934) – здесь.
Четырнадцатая часть: антисемитские кампании Сталина – здесь.
Нужен мир. Буквально перед началом большевистского переворота военный министр Российской республики Александр Верховский выступил сначала перед группой кадетских лидеров, а затем перед комиссией Совета Республики (Предпарламента). Генерал считал, что вести дальше войну с Германией и ее союзниками невозможно, армия разложилась. Единственный выход – выдвинуть реальную мирную инициативу. Это укрепит армию и вырвет у противников Временного правительства их главный лозунг – немедленное заключение сепаратного мира. Ни на узком совещании политиков, ни в Предпарламенте Верховский понят не был. Правительство настойчиво попросило его взять отпуск, после него генерал должен был уйти в отставку. Но она и не понадобилась: ленинцы взяли власть. Генерал Верховский позже бы призван ими на службу.
Именно партия большевиков оказалась той силой, которая смогла с помощью демагогического лозунга "Мир без аннексий и контрибуций" успешно сыграть на политическом поле октября 1917 года.
Сюрприз из пломбированного вагона
Дипломаты кайзера не ошиблись, когда рекомендовали разрешить проезд в Россию через Германию групп русских эмигрантов-интернационалистов, включая большевиков во главе с Владимиром Ульяновым-Лениным, давно агитировавшим за "превращение империалистической войны в гражданскую". Германские политики безошибочно просчитали, что радикальные социал-демократы способны повести агитацию в пользу сепаратного мира. И как ошиблись министры Временного правительства, позволившие эмигрантам въехать с Россию через территорию противника, считая, что их это и так полностью дискредитирует. Это было заблуждением: тема немедленного прекращения смертельно опасной мировой бойни оказывалась сильнее, чем пропаганда, говорившая о германских деньгах и предательстве. Решающим в схватке за власть 1917 года были не столько немецкие деньги, сколько личности Ленина и Троцкого, их демагогический талант и мастерская тактика. Но без союза с Германией, без "пломбированного вагона", доставившего Ленина из Швейцарии через фронт, он был бы обречен быть не ключевым действующим лицом революции, а лишь сторонним наблюдателем кризиса в России.
С апреля 1917 года у Ленина у его партии оказывалось в распоряжении достаточно радикально настроенных военных, которые готовы были браться за оружие в столице, чтобы как минимум не быть отправленными из нее на фронт, а как максимум – пойти на скорое мирное соглашение с противником.
На самом деле и внутри Временного правительства у части министров существовало понимание невозможности продолжения Россией войны, возникшее после провала летнего наступления. У них был реальный шанс: в 1917 году заморозить все операции, лишь удерживая фронт, но кабинет князя Львова пошел за обещавшими повторить успех Брусиловского прорыва генералами. Попытка наступать показала, что воевать способны лишь ударные части и артиллерия, на пехоту призывы Александра Керенского идти вперед не действовали. Обороняться тоже не хотели, и если флот хоть как-то действовал, то пехота легко сдала острова в Рижском заливе и Ригу. Но пойти против собственной программы и просьб союзников по Антанте Временное правительство не рискнуло. Либералы и социалисты поплатились и за нежелание поступиться своими принципами, и за неучет реальных настроений солдатских масс.
Декрет о мире II Съезда Советов, где большевики имели большинство, обнародованный 26 октября (8 ноября) 1917 года, сразу после Октябрьского переворота, призывал добиться заключения "всеми воюющими народами и их правительствами" "справедливого, демократического мира без аннексий и контрибуций" и немедленно заключить перемирие. Легко писать, сложнее сделать. 8 (21) ноября Совнарком во главе с Владимиром Лениным потребовал от исполнявшего обязанности главнокомандующего Николая Духонина "безотлагательно сделать формальное предложение перемирия всем воюющим странам, как союзным, так и находящимся с нами во враждебных действиях".
Генерал Духонин считал, что у России есть реальная альтернатива. Это был план генерала Алексеева удерживать линию фронта силами добровольческих и национальных формирований, при демобилизации неспособных воевать ратников ополчения и военнослужащих старших возрастов. Возможно, что на какое-то время этих сил и хватило бы, поскольку Германия выводила боеспособные части на Западный фронт, где должна была решиться судьба Первой мировой войны, и новое наступление на Восточном фронте не планировала. С военно-технической точки зрения план выглядел как реалистичный, но он не вполне учитывал тот стихийный процесс распада военных структур, дезертирства и стихийной демобилизации, который начался после "Приказа №1" Петросовета и продолжался весь 1917 год.
После отказа подчиняться приказам Ленина генерал Духонин был смещен с должности и вскоре убит разъяренными матросами, прибывшими в Могилев в Ставку "бороться за мир". Главкомом назначили прапорщика Николая Крыленко. 9 (22) ноября председатель Совнаркома Ленин предложил войскам, находящимся на позициях, выбрать уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем. Это привело к началу братаний на ряде участков фронта.
Безотлагательно сделать формальное предложение перемирия всем воюющим странам
Нарком иностранных дел Лев Троцкий обратился с нотой ко всем послам держав Антанты, предлагая им объявить перемирие и начать переговоры. Эта нота адресатами была проигнорирована, а представители союзников в Ставке выразили протест против нарушения договора от 5 сентября 1914 года, запрещавшего заключение сепаратного мира или перемирия. Троцкий обратился и к послам нейтральных государств с предложением взять на себя посредничество в организации переговоров о мире, но отклика также не получил.
В итоге 14 (27) ноября германское командование сообщило большевистским парламентерам в районе Двинска о своем согласии начать в Брест-Литовске переговоры о перемирии с советским правительством. Из воюющих держав к мирным переговорам с представителями Совнаркома приступила Германия со своими союзниками, превратив тем самым процесс из всеобщего в сепаратный. 19 ноября (2 декабря) мирная делегация Совнаркома из трех десятков человек, вместе с представителями революционных рабочих и крестьян, возглавляемая Адольфом Иоффе, прибыла в нейтральную зону и проехала в Брест-Литовск, где находилась Ставка германского командования на Восточном фронте. В это время германские военные готовили наступление на Западном фронте и еще до переговоров начали переброску туда войск с Восточного фронта. По плану фельдмаршала Гинденбурга Германия должна была в ходе весеннего наступления одержать победу до массового прибытия в Европу американских подразделений.
Встретились, поговорили, разошлись
Переговоры начались 20 ноября (3 декабря) и продолжались три дня. Иоффе хотел обсуждать приостановку военных действий на всех фронтах, но поскольку он не имел полномочий от других стран Антанты, а генерал Гофман отвечал только за Восточный фронт, решили обсуждать только перемирие на востоке.
Советская делегация хотела заключить перемирие на полгода. При этом она потребовала вывода германских войск из Риги и с Моонзундских островов, запрета переброски германских войск на Западный фронт. В результате переговоров было достигнуто соглашение, по которому перемирие заключалось на 10 дней с 24 ноября (7 декабря). Войска оставались на прежних позициях, прекращалась переброска войсковых частей, кроме уже начатой. 2 (15) декабря новый этап переговоров завершился заключением перемирия, аналогичного уже имевшему силу: на 28 дней с 4 (17) декабря, но с автоматическим продлением, с условием: уведомить противника о разрыве за 7 дней. Советская делегация сняла требование о выводе войск в балтийских провинциях, а Центральные державы не стали пока требовать очищения турецкой Анатолии. В ходе переговоров в знак протеста против "предательства" застрелился российский генерал Владимир Скалон.
Соглашение было выгодно Ленину, поскольку власть РСФСР затягивала процесс, желая расширить зону своего контроля на Украину, где начались столкновения большевистских войск с силами Центральной рады. А вот у Германии и ее союзников было, наоборот, желание ускорить соглашение, чтобы срочно решить вопросы поставок продовольствия для своих крупных городов. Большевики использовали затяжку переговоров для пропаганды мира, рассчитывая, что кризис снабжения приблизит революцию в Германии и Австро-Венгрии.
В начале декабря Лев Троцкий писал: "В переговорах о мире Советская власть ставит себе двойную задачу: во-первых, добиться как можно скорейшего прекращения постыдной и преступной бойни… во-вторых, помочь всеми доступными нам средствами рабочему классу всех стран низвергнуть господство капитала и овладеть государственной властью в целях демократического мира и социалистического переустройства Европы и всего человечества". Один из пунктов перемирия легализовал братания на фронте в дневные часы группами по 25 человек для обмена газетами, журналами и письмами, а также свободной торговли или обмена товарами и продуктами. Большевики рассчитывали использовать эти встречи для революционной агитации. 6 декабря Троцкий в свое статье призвал рабочих и солдат всех воюющих стран к борьбе "за немедленное прекращение войны на всех фронтах".
Брестские переговоры о мире были начаты 9 (22) декабря 1917 года. Делегация Советской России предложила взять за основу свою позицию о мире без аннексий и контрибуций. Не допускать насильственные присоединения захваченных во время войны территорий, восстановить политическую самостоятельность народов, которые были этой самостоятельности лишены в ходе войны. Предлагалось национальным группам, не имевшим политической самостоятельности до войны, гарантировать возможность свободно решить вопрос о принадлежности к какому-либо государству или о своей государственной самостоятельности через свободный референдум. Нацменьшинствам обеспечить культурно-национальную и по возможности административную автономию. Весь этот набор лозунгов глава германской делегации, статс-секретарь Кюльман объявил приемлемыми для всеобщего мира. Его сторона "присоединяется к воззрению русской делегации, осуждающей продолжение войны ради чисто завоевательных целей".
Генерал Людендорф попросил неформально сообщить советскому посланнику Иоффе, что три территории бывшей Российской империи – Польша, Литва и Курляндия – не подпадают под определение аннексии, так как уже объявили о своей независимости. Статс-секретарь Кюльман предложил дипломатам большевистской России учесть заявления, "в которых выражена воля народов, населяющих Польшу, Литву, Курляндию и части Эстляндии и Лифляндии, об их стремлении к полной государственной самостоятельности и к выделению из Российской Федерации". Восторга эта заявка на новые территории у большевиков не вызвала. Но им сначала везло: растущие претензии Германии заставили графа Чернина пригрозить своим союзникам сепаратным миром с Россией: в Австро-Венгрии была реальная угроза голода. В Вене рассчитывали на поставки русского зерна и потому спешили.
18 (31) декабря на заседании Совнаркома обсуждалось состояние армии и ход переговоров. Столкнувшись с невозможностью новой "революционной" войны, правительство Ленина приняло решение "продолжать мирные переговоры и противодействовать их форсированию немцами, ускорить организацию новой армии и создания обороны от прорыва противника к Петрограду".
Продолжать мирные переговоры и противодействовать их форсированию немцами, ускорить организацию новой армии и создания обороны
Советское правительство требовало переноса переговоров в Стокгольм. Германия отказалась. В течение десяти дней страны Антанты не откликнулись на призыв к всеобщему миру. Статс-секретарь Рихард Кюльман объявил об отказе в этом случае поддержать недавнюю декларацию, поскольку речь будет идти о сепаратном мире. Переговоры продолжились в Бресте. Делегацию России теперь возглавил Лев Троцкий, ставивший на затягивание дискуссий в расчете на новые забастовки в Германии и Австро-Венгрии. Германское командование выражало недовольство агитацией и затягиванием переговоров, опасаясь исчерпания ресурсов, нужных для продолжения войны.
Осложнило положение Советской России то, что украинская Центральная рада направила в Брест-Литовск собственную делегацию, поскольку не хотела признать никакого мирного договора, в работе над которым украинская делегация не принимала бы участия. Председатель Рады Владимир Голубович огласил декларацию о том, что власть Совнаркома не распространяется на Украину и что Рада намерена самостоятельно вести мирные переговоры. Троцкий, отвечая на вопрос Кюльмана, признал, что делегация Рады от России независима, а Украина находится в процессе самоопределения. В это время РСФСР фактически находилась в состоянии войны с Центральной радой, поддерживая харьковское "рабочее правительство".
5 (18) января 1918 года германский генерал Гофман предъявил Троцкому ультиматум Центральных держав: карту бывшей Российской империи, на которой как находящиеся в случае мира под военным контролем Германии и Австро-Венгрии были обозначены Польша, Литва, часть Беларуси, Украины, Эстонии и Латвии. Был вновь объявлен перерыв в переговорах до 16 января. Троцкий отправился к Ленину за инструкциями. В это время в середине января 1918 года в Австро-Венгрии начались забастовки и произошли беспорядки в связи с нехваткой продовольствия. Многим в руководстве партии большевиков уже казалось, что попытки затягивания мирной конференции, голодные бунты в городах империи и появление рабочих советов в Центральной Европе помогут им ослабить противника. А своего внутреннего конкурента в борьбе за власть, Учредительное собрание, большевикам удалось быстро распустить.
8 (21) января Ленин на совещании членов ЦК с партийными работниками жестко выступил за незамедлительное подписание "сепаратного и аннексионистского мира". Он убеждал: "Для революционной войны нужна армия, а у нас армии нет… Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас, – мир похабный, но если начнется война, то наше правительство будет сметено и мир будет заключен другим правительством". Здесь глава Совнаркома явно преувеличивал: в этот момент таких дееспособных конкурентов на политическом поле страны у большевиков, по крайней мере в центре и на севере России, не было. А Германия не ставила задачу смены большевистской власти. Иных партнеров у кайзеровских военных и дипломатов, разыгрывающих мирную карту, опять-таки не имелось.
Ленина поддержали лишь 15 участников совещания. 32 человека голосовали за платформу "левых коммунистов", предлагавших объявить "революционную войну" международному империализму и заявлявших о готовности "идти на риск утраты советской власти" во имя "интересов международной революции". 16 участников совещания согласились с промежуточной позицией Льва Троцкого "ни мира, ни войны", предполагавшей прекращение войны и демобилизацию армии без формального подписания мирного договора. Радикальную позицию заняли сторонники Николая Бухарина, контролировавшие парторганизацию Москвы и 12 губерний Центра России. Они приняли резолюцию, указав, что мир социалистической России с империалистической Германии "может быть лишь миром грабительским и насильническим", и потребовали от Совнаркома "прекращения мирных переговоров с империалистической Германией" и начала "беспощадной войны с буржуазией всего мира". Бухарин и его "левые коммунисты" переносили на Россию опыт Франции, чьи революционные армии в ходе Великой французской революции победили войска интервентов. Они полагали, что большевики сумеют поднять российских рабочих и крестьян на поход против Центральных держав и разжечь революцию в Европе. Но для этого нужно было иметь хоть какую-то армию, которой у коммунистов в этот момент не имелось… Ополченческие отряды Красной гвардии для противостояния регулярной германской армии явно не годились.
Мы всячески затягиваем подписание мира
На ключевом заседании ЦК РСДРП(б) 11 (24) января за призыв к революционной войне было 2 голоса и 11 против (при одном воздержавшемся). Тезис Ленина: "Мы всячески затягиваем подписание мира" – поддержали 12 членов ЦК. Формула Троцкого "Войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем" набрала 9 голосов (включая Троцкого, Урицкого, Ломова, Бухарина и Коллонтай) при 7 против (Ленин, Сталин, Свердлов и другие). Секретное решение ЦК являлось обязывающим партийным документом. Позиция, предложенная Троцким, была поддержана и левыми эсерами. Любопытно, что позиция Сталина не была однозначно ленинской, по итогам дискуссий он заявлял: "Выход из тяжелого положения дала нам средняя точка – позиция Троцкого".
Пока большевики вырабатывали позицию, Украина не теряла времени. В ночь на 9 (22) января Центральная рада приняла IV Универсал, которым УНР провозглашалась "самостоятельным, ни от кого не зависимым, свободным, суверенным государством украинского народа". Новому правительству УНР, Совету народных министров, предписывалось в первоочередном порядке "с этого дня вести уже начатые им переговоры о мире с Центральными державами совершенно самостоятельно и довести их до конца, невзирая ни на какие препоны со стороны каких-либо других частей бывшей Российской империи, и установить мир…".
17 (30) января Троцкий официально уведомил партнеров по переговорам, что Россия не признает сепаратных соглашений между Украиной и Центральными державами. Но его попытка заменить делегацию УНР советскими представителями из Харькова не удалась.
Несмотря на то что большевистская армия Муравьева штурмовала и подвергла обстрелу из тяжелых орудий Киев, германская и австро-венгерская делегации 27 января (9 февраля) подписали мир с делегацией Украинской Центральной рады. Решающую роль сыграло тяжелейшее положение с продовольствием в Австро-Венгрии, которой без украинского зерна грозил голод. В обмен на военную помощь УНР обязалась в срок до 31 июля поставить Германии и Австро-Венгрии 1 миллион тонн зерна, продовольствие и другое сырье.
Договором признавалось, что граница между УНР и Австро-Венгрией на юге будет соответствовать линии границы, существовавшей между Австро-Венгрией и Российской империей на начало войны. Вопрос о границе в бывшей русской Польше не был до конца урегулирован. УНР удалось добиться секретного обещания о создании автономного региона, в который бы входили украиноязычные территории Австрии. 31 января (13 февраля) делегация УНР обратилась к Германии и Австро-Венгрии с просьбой о поддержке.
Не затяни большевики с ответом на ультиматум Гофмана, не появился бы сепаратный украинский Брестский мир внутри сепаратного процесса и судьба УНР могла бы стать иной. В ситуации же советского саботажа переговоров Центральные державы стали гарантом существования независимой Украины. В марте 1918-го большевикам пришлось признать их договор и независимость соседней страны.
Правда, факт подписания сепаратного мира с Центральными державами в дальнейшем, после падения гетманского режима, осложнил существование УНР. Победившие страны Антанты без энтузиазма относилась к образованиям, заключившим сепаратный мир и вышедшим из войны с ее противниками, поэтому УНР признания независимости в Версале или существенной помощи в 1918–19 годах не получила.
В эти дни Вильгельму II доложили о радиообращении большевиков с воззванием к немецким солдатам, в котором был призыв "убить императора и генералов и побрататься с советскими войсками". Кайзер потребовал тотчас же предъявить советской делегации ультиматум о принятии германских условий мира с отказом от балтийских областей: "Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с радиообращением, призывающим к восстанию и неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург больше не можем терпеть такое положение вещей".
Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург больше не можем терпеть такое положение вещей
В тот же день 27 января (9 февраля) статс-секретарь Рихард Кюльман предъявил Троцкому ультиматум о немедленном подписании мира на германских условиях с полным отказом от влияния на судьбы территорий, находящихся между будущей новой и старой границей России и Германии.
На заседании в Брест-Литовске 28 января (10 февраля) Лев Троцкий вручил делегациям Центральных держав письменное заявление, а также устно отверг германские условия мира: "Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий… В то же время отказываемся подписывать условия, которые германский и австро-венгерский империализм пишет мечом на живом теле народов. Мы не может поставить подпись русской революции под мирным договором, который приносит миллионам человеческих жизней подавление, страдание и несчастья!" – объявил Троцкий.
Принуждение к миру
Судя по мемуарам, участники переговоров были в шоке. Германская сторона заявила в ответ, что неподписание Россией мирного договора автоматически ведет к прекращению перемирия. Советская делегация демонстративно покинула заседание, мотивировав это необходимостью вернуться в Петроград за инструкциями. Троцкий послал телеграмму главковерху Крыленко, в которой требовал немедленно издать приказ по армии о прекращении состояния войны с державами германского блока и о демобилизации. Крыленко утром следующего дня выпустил такой приказ.
Действия Троцкого публично одобрялись в резолюциях и в установочных статьях большевистской прессы. Ленин считал, что в последний момент Троцкий сделал ошибку: "Между нами было условлено, что мы держимся до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаем… Тактика Троцкого, поскольку она шла на затягивание, была верна. Неверной она стала, когда было объявлено состояние войны прекращенным и мир не был подписан".
Дипломаты Центральных держав вполне могли бы принять театральный жест Троцкого: Чернин и Кюльман считали, что формальный договор уже не требуется, территорий на востоке занято достаточно. Пора перебросить войска на запад. Но военные полагали иначе: наступил удобный момент "отбросить" Россию, пора закончить игры с большевиками, как сказал Людендорф, дав шанс "более достойным слоям в России".
1 февраля (13 февраля) на совещании в Бад-Хомбурге с участием Вильгельма II, канцлера Гертлинга, Кюльмана, фельдмаршала Гинденбурга и генерала Людендорфа было принято решение: прервать перемирие и начать наступление на Восточном фронте. О прекращении перемирия официально объявили 16 февраля. Начав наступление по всему фронту от Балтийского моря до Карпат силами 47 пехотных и 5 кавалерийских дивизий, войска Германии и Австро-Венгрии быстро шли вперед. Уже 17 февраля к вечеру отрядом менее чем в 100 человек был взят Двинск, где находился штаб 5-й армии Северного фронта.
Власти Советской России в эти дни смогли убедиться, что лозунгов о защите социалистического отечества для обороны своих позиций недостаточно, а армии у них нет. Первые же дискуссии в ЦК партии большевиков Ленин выиграл, правда, большинством всего в один голос (7 против 6) с помощью Троцкого. Советское правительство в ночь на 19 февраля 1918 года отправило радиограмму правительству Германии, подписанную Лениным и Троцким, с выражением протеста по поводу нарушения условий перемирия и с согласием подписать выработанный ранее в Бресте мирный договор: "Ввиду создавшегося положения, Совет Народных Комиссаров видит себя вынужденным подписать условия мира, предложенные в Брест-Литовске делегациями Четверного Союза. Совет Народных Комиссаров заявляет, что ответ на поставленные германским правительством точные условия будет дан немедленно".
Совет Народных Комиссаров видит себя вынужденным подписать условия мира, предложенные в Брест-Литовске
Пока шел обмен нотами, германские войска сумели продвинуться на 200–300 километров на восток: 19 февраля были заняты Луцк и Ровно, 21 февраля – Минск и Новоград-Волынский, 24 февраля – Житомир. Германские и австро-венгерские войска постепенно заняли всю территорию Украины, а также Крым и часть приграничных районов Советской России. Реального сопротивления им не оказывалось. Войска продвигались по железным дорогам, для этого хватало небольших мобильных отрядов. Генерал Макс Гофман писал: "Мне еще не доводилось видеть такой нелепой войны. Мы вели ее практически на поездах и автомобилях. Сажаешь на поезд горстку пехоты с пулеметами и одной пушкой и едешь до следующей станции. Берешь вокзал, арестовываешь большевиков, сажаешь на поезд еще солдат и едешь дальше".
Германские условия мира еще ужесточились. Кроме отказа от уже оккупированных Польши, Курляндии и Литвы, советские силы должны были быть немедленно эвакуированы с территории Лифляндии (восточная часть Латвии) и Эстонии. И не было никаких шансов на быструю революцию на Западе.
Ленин в "Правде" в статье "О революционной фразе" сравнивал текущую ситуацию в РСФСР с положением Российской империи перед заключением Тильзитского мира. На заседании ЦК РСДРП(б) 23 февраля Ленин потребовал заключения мира, пригрозив в противном случае подать в отставку с должности главы Совнаркома и выйти из ЦК, что привело бы к расколу партии. Троцкий выразил отрицательное отношение к договору и отказался участвовать в дискуссии, но согласился с Лениным: "Вести революционную войну при расколе в партии мы не можем… При создавшихся условиях наша партия не в силах руководить войной… Нужно было бы максимальное единодушие, раз его нет, я на себя не возьму ответственность голосовать за войну".
Трудно себе представить, что отставка Ленина могла быть принята. Его менее популярные товарищи понимали, кто является реальным лидером и мотором революции. Они прекрасно знали и умение Ленина годами выигрывать в вопросах партийного строительства при разнообразных расколах. Словом, угроза была обозначена, она помогла вождю шаг за шагом подчинить верхушку партии, а потом и всю еще не ставшую идеальным механизмом власти партию большевиков.
Ленин провел решение о мире через ЦК относительным большинством. Принять ли немедленно германские предложения? По этому вопросу против голосовали 4 "левых коммуниста" (Бухарин, Урицкий, Ломов, Бубнов). Их позицию Ломов объяснял так: "Ленин считает, что, подписывая мир, мы укрепляем Советскую власть, а мы считаем, что мы ее подрываем". За были 7 сторонников мира (Ленин, Свердлов, Сталин, Зиновьев, Сокольников, Смилга и Стасова). Воздержались 4 колеблющихся (Троцкий, Дзержинский, Иоффе и Крестинский). Готовить ли немедленно революционную войну? По этому вопросу все 15 человек высказались единогласно за.
Голоса Троцкого и воздержавшихся выручили Ленина. Он продавил свое решение, что надо спасать российскую революцию, поскольку не началась революция европейская. Троцкий говорил: "Мы подпишем мир под прицелом штыков. Эта картина запомнится во всем мире". Видимо, он считал, что в моральном отношении капитуляция под прямым давлением, во время наступления врага выглядит лучше, чем сепаратная сделка после нескольких месяцев перемирия.
24 февраля, за четыре часа до истечения срока ультиматума, ВЦИК РСФСР принял условия мира: 116 – за, 86 – против, 26 – воздержались. 1 марта советская делегация, возглавляемая уже Григорием Сокольниковым, вновь прибыла в Брест. Посол заявил, что его страна согласна на все тяжкие условия, которые "с оружием в руках продиктованы Германией российскому правительству". 3 марта 1918 года в Белом дворце Брест-Литовской крепости мир был официально подписан всеми делегациями.
"Похабный мир" и его последствия
Согласно мирному договору, Советская Россия теперь отказывалась от всей Прибалтики и части Беларуси. Она должна была вывести войска из Финляндии и Украины, признав Украинскую Народную Республику независимым государством. Германия выступала гарантом свободы Украины. РСФСР выводила войска с территории Османской империи, передав ей округа Ардаган, Батум и Карс. Была обязана демобилизовать армию и разоружить флот, прекратить революционную пропаганду против Центральных держав. Восстановить режим торговли с Германией на основе договора 1904 года.
Вне зоны влияния Советской России теперь оказалось 56 миллионов бывших подданных Российской империи и от трети до половины ее производственного потенциала по разным позициям. Большевики опасались оппозиции в Советах "похабному миру". Не случайно 4–5 марта 1918 года Лев Троцкий провел переговоры с представителями Великобритании и Франции Брюсом Локкартом и Жаком Садулем, чтобы выяснить, на какую помощь можно рассчитывать при продолжении военных действий. Дипломаты были готовы поддержать гипотетический Восточный фронт. Конференция стран Антанты, проходившая в марте в Лондоне, заявила 12 июня о своем непризнании Брест-Литовского мира.
Эсеры, находившиеся в полуподполье победители выборов в Учредительное собрание, приняли резолюцию "О прекращении состояния войны", в которой Партия социалистов-революционеров заявляла: "Россия отдана в распоряжение германского империализма. Ее земли и народы отныне сделаются добычей любого международного хищника, безвозбранно могущего компенсировать за ее счет свои неудачи в другом месте". Эсеровская газета "Дело народа" писала, что "Совет народных комиссаров предал Россию, революцию, социализм". С появлением новых требований Германии за обличения советской власти и большевиков взялись почти все оппозиционные течения, от меньшевиков до либералов, пресса выступала единым фронтом, жестко критикуя параметры мира. Было очевидно, что в начале 1918 года без демаршей мир мог бы быть заключен на существенно лучших для Советской России условиях. Но ее лидеров детали мирного соглашения, на самом деле, существенно не волновали. Ленин как-то цинично пошутил, что за поддержку Троцкого в вопросе мира он готов отдать Латвию и Эстонию.
Россия отдана в распоряжение германского империализма
7 марта 1918 года на VII экстренном съезде РСДРП(б) Владимир Ленин выступил с политическим отчетом о деятельности ЦК, фактически с докладом о войне и мире, который сейчас придется подписать. Оппонентом был Николай Бухарин, изложивший позицию "левых коммунистов" в пользу революционной войны в расчете на восстание пролетариата в Германии. 8 марта при поименном голосовании за резолюцию, начинавшуюся словами: "Съезд признает необходимым утвердить подписанный Советской властью тягчайший, унизительнейший мирный договор с Германией", – голоса делегатов распределились так: 30 выступили за ратификацию, 12 – против, а 4 воздержались. С этой позицией большевики пошли на съезд Советов. При этом активно выступали против подписания договора руководители коммунистов в Москве и центре России, петроградские же большевики высказались за мир.
14 марта в знак протеста против подписания Брестского мирного договора все левые эсеры (пять наркомов) вышли из состава Совнаркома. Однако в ПЛСР единства не было: один из лидеров партии Мария Спиридонова высказалась за мир. 16 марта советская сторона окончательно ратифицировала договор, который был принят делегатами съезда Советов при поименном голосовании большинством в 704 голоса. Против было 284 при 115 воздержавшихся. До конца марта Брест-Литовский мирный договор был ратифицирован рейхстагом и подписан императором Вильгельмом II.
Остатки еще существовавшей независимой от власти прессы оценивали мир весьма критически, считая его шагом к превращению России в германскую колонию, требуя вновь созвать Учредительное собрание, отказаться от предательства союзников. 18 марта с резким осуждением мирного договора выступил патриарх Тихон, предупредивший, что "такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения".
Последствием Бреста стало выступление Чехословацкого корпуса. Из-за подписания мира корпус должен был как можно скорее покинуть Россию через Владивосток для переброски на Западный фронт, его эшелоны растянулись от Пензы до Тихого океана. Недоверие большевиков к чехословакам и приказ Льва Троцкого разоружить эти отряды привели к их вооруженному выступлению. При поддержке местных противников большевиков ими была занята магистраль от Волги и до Дальнего Востока. Части легиона, 30 тысяч хорошо подготовленных бойцов, в дальнейшем сыграли важную роль в российской Гражданской войне.
Недовольство позорным миром консолидировало силы противников большевиков на патриотической платформе и привело к развитию Белого движения. Его вожди активно апеллировали к оскорбленному договором национальному чувству граждан страны. Использовав аргумент о предательстве, совершенном ленинцами, белые добились летом 1918 года успехов, наступая на Волге и Дону.
В июне войска Германии заняли Крым. 12 июня Кюльман представил большевистскому послу в Берлине Иоффе ультиматум с требованием, чтобы советские войска прекратили нападения на части, дислоцированные в районе Таганрога. Ленин получил требование Германии по возвращению кораблей Черноморского флота из Новороссийска. По приказу Москвы часть кораблей была уничтожена, часть приказам не подчинилась и вернулась в занятый немцами Севастополь.
Съезд партии левых эсеров в начале июля осудил продразверстку, создание комбедов, исключение из Советов меньшевиков и эсеров, единодушно высказался против Брестского мира. Съезд постановил "разорвать революционным способом гибельный для русской и мировой революции Брестский договор". Выполнение этого постановления поручил ЦК партии.
Разрыв левых эсеров с большевиками по вопросу революционной войны привел к убийству Яковом Блюмкиным посла Германии в России Вильгельма фон Мирбаха, вооруженному столкновению между левыми эсерами и большевиками 6 июля 1918 года, подавлению "мятежа" латышскими стрелками, повсеместному роспуску левоэсеровских комитетов и установлению в России однопартийной диктатуры.
Можно предположить иной сценарий, при котором левые эсеры взяли бы власть в столице. Но сил ее удержать у них не было, мятеж был бы легко подавлен. Тем более не по силам им было вести реальную войну с Германией на фронте. Все окончилось бы митингами, революционной фразой, возможно, терактами вроде убийства левым эсером Борисом Донским в Киеве фельдмаршала Германа фон Эйхгорна, которое произошло 30 июля 1918 года.
Владимир Ленин побывал лично в германском посольстве и принес свои соболезнования в связи с убийством фон Мирбаха. Большевики опасались, что теракт против посла приведет к возобновлению военных действий. Это было вероятно, так как в начале июня генерал Людендорф уже ставил вопрос о смене власти в России. Правда, поддержки императора и фельдмаршала Гинденбурга не получил. Но антибольшевистские настроения в Берлине усилились, и РСФСР вновь вынуждена была уступать.
Германия с трудом сохраняла неестественный союз с Советами и отказывалась от прямой поддержки противников большевизма. Но она требовала платы за мир. Советская Россия была вынуждена 27 августа заключить с Германией в дополнение к Брестскому миру новый секретный договор. Вслед за аннексиями пришло время контрибуций. РСФСР обязывалась выплатить в качестве компенсации "за ущерб, нанесенный в результате российских действий" и расходы на содержание военнопленных, контрибуцию в 6 миллиардов марок (2,75 миллиарда рублей). До ноября 1918 года советским правительством было отправлено два "золотых эшелона", содержавших 93,5 тонны золота. Германия обещала вывести свои войска из района Ростова и части Беларуси. Отношения двух стран характеризовались взаимным недоверием и неприязнью, а сама ситуация напоминала положение "ни войны, ни мира". На территории Украины полноценного мира не наступило: периодически в сельской местности вспыхивали стихийные крестьянские восстания.
20 сентября, за неполные два месяца до полного аннулирования Брестского мира, РСФСР отменила действие договора в части, касавшейся Османской империи, видя ее кризис. 11 ноября согласно Компьенскому перемирию, заключенному на Западном фронте, Германия отказалась от всех условий Брестского договора, а 13 ноября Брест-Литовский договор аннулировала РСФСР.
У погружавшейся после разгона Учредительного собрания в гражданскую войну России был шанс поступить так, как Румыния, которая формально вернулась в войну с Центральными державами 10 ноября 1918 года, всего за день до заключения перемирия между Антантой и Германией и уже после выхода из войны Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарии, и успела к "пиру победителей". Но Ленин был по-прежнему озабочен мировой революцией, и Россия не смогла занять место среди победителей и воспользоваться плодами успеха Антанты в Первой мировой войне.
После Версальского мира и поражения в войне 1920 года с Польшей Советская Россия вновь пришла к партнерству со столь же третируемой Антантой Германией, заключив с ней в Рапалло новый договор о взаимодействии. Советский Союз пошел на тайное военное сотрудничество с рейхсвером себе же на горе, поскольку испытания на секретных полигонах в СССР немецких танков и самолетов и обучение там специалистов в немалой степени способствовали быстрой подготовке гитлеровской Германии к Второй мировой войне.
