«Уважемый господин Стреляный, - пишет Николай Кирпонос из Астрахани. – Я с гордостью считаю себя политизированным человеком. За это меня уважают в семье, отдают мне должное и друзья, приятели, соседи. Я с охотой рассказываю всем, что происходит в мире. Меня слушают внимательно. Это мне удается. Признаться, это мне, конечно, приятно. Но прихожу домой после домино или рыбалки - и возникает иногда такое чувство, что я обманываю всех, а первого - себя. Я задыхаюсь в мусоре новостей. Я не знаю по-настоящему, как в нем разбираться, как находить рациональное зерно», - в таком духе господин Кирпонос написал заметно больше, чем я прочитал. Прихожу, пишет, домой после домино. Это, стало быть, после дня, проведенного во дворе за столом, где собираются специалисты по всем вопросам.

Делать нужно то, Николай, что и все продвинутые, умеренно политизированные люди.

Первое. Обращать внимание только на самые важные события и притом такие, о которых невозможно сказать, что их не было. Например, снижение налогов в Соединенных Штатах Америки при нынешнем президенте. Или недавнее помазание нового Великого Кормчего в Китае. Сюда отнесем и курсы основных валют: даллара, евро. Второе. Сравнивать, как важнейшие международные события подают ведущие средства массовой информации. Говорю опервой пятерке свободных стран: США. Германия, Англия, Франция, Япония. Оттуда же брать и сведения о главных событиях в мире (я забыл сразу это сказать). Третье. Знакомиться с заявлениями высших лиц и ведомств первой пятерки. Заходить на их страницы в интернете. Это - чтобы знать, что и как оценивают самые осведомленные и ответственные лица и учреждения. Четвертое. Время от времени читать писания нескольких солидных политических обозревателей в заслуживающих вашего доверия изданиях. Пятое. Уделять некоторое внимание самым заметным международным научным собраниям – чтобы знать, чем живет мировая наука.

Вот, пожалуй, и все, что нужно, чтобы не утопать в мусоре мелких и выдуманных новостей и в то же время не отрываться от жизни. Да, к первой пятерке стран добавляете ту, в которой живете. Сравнивайте, как смотрят на вещи ее руководство, оппозиция, общественность и как – свободный мир. При этом вы должны быть готовы к некоторому разочарованию. Вы сразу убедитесь, что интерес к России в свободном мире не такой большой, как вам, может быть, до сих пор думалось. На Россию приходится около двух процентов мирового производства. На США – двадцать пять. Примерно так распределяется и всеобщий интерес к этим странам.

«Здрастье, Анатолий Иваныч!». Написано даже не «здрасте», а «здрастье» - с мягким знаком. Читаю: «Вам кто-то написал, как алкаш у аптеки просит пять рублей - значит где-то до сих пор продают пузырьки со спиртом и прочими спиртосодержащими лекарствами, которые в народе называются фамфурики? Это в России давно запрещено, а зря. У меня в округе много кто их пил, такие жидкости в свое время. В основном, это были дворники, сторожа, бывшие шофера и даже один отставной полковник КГБ СССР, с которым я познакомился на этой почве. Это было гораздо дешевле водки и хорошее брынцаловское качество. Далее вам сообщают, что этому мужику у аптеки мало кто подает. Да, народ жадный и наглый. Парковка у нас в городе платная - так многие закрывают номера в надежде, что не придет штраф. Владельцев рыдванов я прекрасно понимаю и сочувствую им, а на владельцев машин среднего класса косо смотрю, а когда номера закрывают владельцы дорогих машин, меня это бесит, но я не трогаю их машин, а то был случай: одного человека избили, когда он хотел снять картонку с номера такой машины. Кругом - ужасная несправедливость. Бедного могут посадить за мелкое воровство, а богатый гуляет на свободе за жестокое избиение или крупный грабеж. Станислав».

Слушайте, Станислав, что я скажу насчет справедливости. Каждый день напоминает нам, что раскрываемость и наказуемость противоправных деяний в России, Украине, Средней Азии, на Кавказе в наши дни не ниже, а скорее выше, чем когда-либо в прошлом. Наказываются многие из этих деяний штрафами. Так я называю взятки ментам, следователям, прокурорам, судьям – всем, от кого что-то зависит, включая, между прочим, и нотариусов. За колючую проволоку попадают лица, которые не могут откупиться. В случаях же, когда не отправить туда виновного не представляется возможным, он покупает сокращение срока, а также условий своего пребывания там. Произошло, таким образом, возвращение к древности. В Средней Азии и на Кавказе этот порядок, по существу, не скрывается, в России, Украине, Белоруссии находится в тени, но не сказать, чтобы в густой тени. Сюда примыкают поборы с предпринимателей, особенно с тех, которые не совсем в ладах с законом, то есть, с подавляющего большинства. Так совершается перераспределение доходов в обществе. Существенным недостатком такой жизни является то, что замедляется накопление капитала. Почему люди идут на это? Для удобства. Так им привычно. Деды-прадеды так жили – будем и мы так.

«Люди любят сплетни, - замечает Анатолий Детков. - Они - основа социальности. Люди охотнее верят и реагируют на негатив, поскольку задача мозга - оценивать риски и тем самым обеспечивать выживаемость, а позитив рисков не несет и, следовательно, не так интересен. Так что чем мрачнее прогноз, тем он привлекательнее».

Автор, видимо, хотел сказать, что мрачные предсказания привлекают больше общего внимания, чем радужные. Это бывает, но не во всех случаях, как мы знаем. Людям свойственно не только себя настораживать, даже пугать плохим будущим, но и успокаивать, даже убаюкивать себя радужными надеждами. Об одной из таких надежд говорится в следующем письме: "Крым вернулся в Россию навсегда". Это такое же заклинание, как «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь» (слова из советского государственного гимна). Ну, дальше вы помните. И конец этого «навеки» в три дня тоже помните», - пишет автор.
С некоторых пор стало заметно и вот что. Человек хвалит наивысшее руководство, радуется, что «Крым - наш», открыто надеется, что и кое-что другое станет опять «нашим», поносит врагов России - внешних и особенно внутренних, называя их «либералами» - такое в его устах ругательное слово, да, и под эту сурдинку вдруг говорит нечто такое, за что родная власть должна была бы тут же призвать его к ответу за клевету на нее и в целом на русскую действительность, за очернение ее – и, может быть, он еще и дождется этого к немалому своему удивлению. Правда, крамольные речи он произносит именно под сурдинку, так что не всяк расслышит, тем более, что речь его – самая что ни на есть профессорская. Читаю: «Чтобы быть достойным конкурентом, способным стать партнером США, нужна будет новая, куда более сильная Россия. Более сильная не только экономически, но и с устойчивой социальной системой, с существенно более диверсифицированной экономикой и менее зависимой от Запада политической и экономической элитой. Россия не может проявить внутреннюю слабость», - и все в этом духе.

Все ли из вас поняли, что говорит этот путинец? Видимо, не все. Он предъявляет своей стране такие же, если не большие, претензии, за какие людей уже начинают сажать. Он ставит перед нею такие огромные задачи, что это выглядит как издевательство. Что значит «устойчивая социальная система»? Это чтобы Россию не трясло от подспудного недовольства, чтобы не пахло бунтом. Чтобы все вершилось по правде. А что значит «существенно более диверсифицированная экономика»? Это - чтобы добыча и перекачка за границу даров природы не была главным занятиям России, чтобы страна научилась заниматься чем-то, что требует намного больше знаний, сноровки, свободы, наконец. Что значит его желание видеть менее зависимую от Запада политическую и экономическую элиту? Это чтобы большие богачи и начальники, они же богачи, не просто меньше крали, а меньше отправляли за границу, чтобы не бегали на заграничном поводке, думали о родине. Что может быть острее, неприятнее для власти, чем такие пожелания ее верного подданного? Но перед ними и после них он вставляет по тыще слов о том, что все хорошо, прекрасная маркиза, и вставляет эти слова не только для проформы. Человеку нужна опора в жизни – опора на отечество, на Кремль, на вечную русскую правоту – у него это душевная потребность. Но он не слепой, не лишен разума – нет-нет, да и скажет правду, за которую может пострадать.

Читаю следующее: «Приезжаю к друзьям. Там слышу: «Знаешь, что было хорошо в СССР? Дружба народов! Настоящая была дружба!». – «Да пошли вы со своей дружбой», - отвечаю. «Да, Миша, да, была дружба! Настоящая». Это семейство считает, что крымчане все, как один, хотели в Россию и она обязана была это учесть. Мол, не виноваты они, что историяих не спросила и они оказались в Украине. А закон, а ельцинский Большой договор и всякие международные меморандумы – то все так, никакого отношения к делу не имеют. Это семейство также верит, что российских военных в Донбассе не было и нет: по телевизору же говорят, что не было и нет! Телевизор - член семьи. Без него жизни уже нет: и обедают с ним, и засыпают», - пишет Михаил Николаевич Михайлов. Да, Михаил Николаевич. А если завтра телевизор скажет, что русская рать была и остается на Донбасе, что без нее и Крым не был бы взят, ваши друзья со многими их соседями скажут, что так, значит, надо было тогда: надо было говорить, что рати не было ни там, ни там. Я почему привлек слово «рать»? Вдруг вспомнилось, что это слово когда-то употребил в стихотворении собственного сочинения Юрий Михайлович Лужков в бытность мэром Москвы, которая по его почину и под его присмотром шефствовала над Севастополем. В этом стихотворении он советовал украинцам не шибко огорчать Россию, а то, мол, дождетесь, что пошлем в Крым нашу, русскую, рать. Я был среди тех, кто посмеялся над воинственностью этого, как казалось нам, мечтателя, не знающего удержу, хоть и не пьющего, а вышло вон что… Теперь нам ничего не остается, как ждать, когда лужковская рать покинет Крым. Не скажу: верить и ждать, нет, просто ждать.

Пишет господин Зварич: «Слушаю я воспоминания друзей и приятелей о бывшей стране нашего проживания и диву даюсь: у каждого из них была, оказывается, своя Советская Родина. Не живи я в ней же, то не знал бы, кому верить. Вот говорит человек, занимавший не последнюю должность в министерстве тяжелой промышленности – в знаменитом Минтяжмаше: «Знаешь, за что я не любил СССР? За враньё! Вот вещали: дружба народов, дружба народов! Приезжаешь в союзную республику: Бог мой, да какая дружба?! Вот - эстонец, а вот - грузин, который прибыл от московской власти поучать его. Какая могла быть дружба? Тебе известно выражение: национальные кадры, нацкадры? Ты знаешь, как это слово произносили русские между собой? И думаешь, нацкадры ничего не слышали, не знали?». И тут же он, этот мой тяжмашевец, заявляет: «Но Крым - наш. Пора всем успокоиться. Точка». Знаю точно: телевизор не смотрит за неимением этой адской машины в доме. Этим «крымнашем», Анатолий Иванович, наскак с воздуха опыляют! Просто бактериологическое оружие, от которого народ дуреет. В Крым мой друг точно не поедет - живет на пенсию, на которую не покатаешься, дети не помогают. Зачем ему Крым, как и остальным таким, мне неведомо, - пишет господин Зварич. В заключение своего письма он поздравляет меня со сто первой годовщиной Великого Октября и просит хоть что-то сказать о том, почему этот Октябрь оказался таки действительно великим и так долго продержался и есть ли что-то злободневное в этой дате.

Спасибо за письмо, Сергей Николаевич. Таким, как я, все, что написал Ленин, было положено знать назубок. Я и знал – ничего не забыл до сих пор. В сознание врезалось и с годами проникает все глубже одно: «Массы в сто раз радикальнее нас». Это – об их жажде все отнять и поделить. Так он высказался задолго – за целых полгода – до своего прихода к власти. Сегодня лучше, чем вчера, понимаешь, что кровавые народные беззакония, еще до появления красного вождя охватившие империю от Петрограда до самых до окраин, не могли быть пресечены никем, даже таким, как он. Почему же они были все-таки в конце концов пресечены? Или пресеклись сами собою? Очень успешным оказался красный террор. Ленин крайне вдумчиво отнесся к опыту Великой французской революции. Он считал, что она ошиблась, не уничтожив все, что подозрительно шевелилось. Более того, он разглядел в терроре средство устрашения не только наличных и возможных противников, а и заведомо безгласных обывателей. А главное - террору, насилию, безоглядному, откровенному, даже торжественному принуждению он придал созидательное назначение. В последние минуты сознательной жизни, едва шевеля губами, он наставительно повторял всем, кто был рядом: «Террор, террор, террор».

Можно, таким образом, сказать, что народные беззакония Семнадцатого года не были ни пресечены, ни пресеклись сами собою – они были упорядочены. И упорядочены они были на десятилетия вперед. Без такого замаха овладеть ими было бы невозможно. Точнее, замах был на одно десятилетие – именно столько отводилось на устройство коммунизма. Приступить к этому и выпало Ленину с его партией. Она держалась, по его словам, на «тончайшей прослойке профессиональных революционеров». Те, однако, сразу стали тормозить великое дело своим неуемным разномыслием о «путях и методах социалистического строительства». Их пришлось убирать, захватывая и ту поросль, которая прислушивалась или могла прислушиваться к ним, вообще – норовила иметь свое мнение обо всем на свете. «Социалистическое строительство» - кто еще не врубился - и представляло собой упорядочивание народного бесчинства. Иначе говоря, это был способ укрощения и ублажения голодранцев, как называл серьезный мужик своих односельчан-бездельников или неудачников, загнавших его в колхоз.

И, конечно, не зря так опасались отечественных вольтерьянцев герои «Горя от ума» - было произведено мгновенное, полное, разгромное устранение из русской жизни православной церкви с ее поповством, частью – алчным и ожиревшим, частью – тоже алчным, но нищим.

Одну веру - омертвевшую, всем опостылевшую, не дрогнув, заменили другой - свежей, бесконечно воинственной и тем привлекательной для молодежи. Из этой-то молодежи и посредством ее творилась «новая историческая общность людей – советский народ». Нынешние массы тоже в сто раз радикальнее всех заметных охотников возглавить их, но условия несопоставимы. Нет такой войны с участием России, какой была Первая мировая. Все отнять и поделить народ очень даже не прочь, но такого гения, который ему опять скажет, что это для коммунизма, нет и быть, наверное, не может, а все отнять, чтобы просто поделить - совсем не то удовольствие. Но могут и отнять. А поделят ли – бабка надвое сказала.

Из Германии пишет госпожа Жуковская, живущая там с восьмидесятых годов прошлого века. «Хочу поделиться с вами вопросом. Почему простые люди из России не бегут на Запад? В западных городах их не увидишь на стройках. Они не катают по паркам стариков в инвалидных колясках, не собирают клубнику и виноград, не укладывают асфальт и не ремонтируют квартиры. Этим занимаются словаки, заробитчане-украинцы, иногда - белоруссы, молдоване. А русские приезжают сюда туристами, ходят целыми семействами по дворцам, музеям и магазинам и точно в срок уезжают назад. В последние годы все больше народу едет из русской провинции, но и среди них почти никто не старается организовать себе статус беженца. Из русских здесь оседают, в основном, бизнесмены, компьютерщики и другой инженерно-научный хайтек. С русскими друзьями я уже обсуждала причины немобильности наших людей. Доводы у них были такие. Первый: большая страна и ехать за границу далеко. Второй: русские лентяи и пьянь. Но почему тогда эта пьянь стала засыпать мировые рынки российским зерном? Кто-то говорил про сковывающее имперское чувство долга перед державой, а я подумала про великодержавную спесь. Знакомая из Москвы, она педагог и впервые попала на Запад, разочарованно призналась после поездки в Вену, что днем она напоминает Одессу, а ночная вообще похожа на плохо освещенный райцентр. Ну, да, после собянинских подсветок зданий и магистралей... Анна Жуковская».

Спасибо за письмо, Анна. Я примерно знаю, что говорит социология, но подождем, что скажут слушатели. По моим же наблюдениям, многое, если не все, объясняется удельным весом Обломовых и Штольцев. Штольц, как известно, тоже русский человек, русский тип, только с немецкой примесью. Обломовы и Штольцы были, есть и будут у всех народов, даже у самих немцев. Только в одном народе Обломовых меньше, чем в России, а Штольцев – больше, чем даже в Германии, в такой ее части, как Швабия, где, кажется, каждый – Штольц, такие они там бодрые и деловитые. Обломовы – вялые домоседы. В России их удельный вес несколько больше, чем в той же Украине. Я говорю о людях рабочих специальностей или без всяких специальностей. Вот их и не видно на стройках, плантациях и полях Запада. Молодые же русские Штольцы – это люди, в основном, умственного труда. Они устремляются на Запад во всеоружии серьезных знаний и умений. Господь стелит им скатертью дорогу, чтобы не закисали в Обломовках. Вообще, успехи любой страны при прочих равных условиях явно определяются соотношением Обломовых и Штольцев в ней. В Америке Штольцев несчетно почему? Не только потому, что там они растут, как грибы после дождя, но и потому что такой человеческий материал слетается туда со всей планеты.

«К моим деревенским знакомым, - следующее письмо, -зашёл батюшка: пообщаться, заодно и подкрепиться чем Бог послал. Он гол, как сокол, а народ в поселке хоть и бедный, а батюшку без чая не опустят, а то и обедом покормят. В это захолустье он приехал недавно то ли по своей воле, то ли был сослан. Интересуюсь, навещает ли его здесь церковное начальство. «Нет, владыку мы не потянем. Он не один приедет. Значит, надо будет всех покормить, да не один день, да ещё и с собой денег дать. А где взять? Нет, не потяну».

Прочитав это письмо, я опять вспомнил то место в Истории Соловьева, где приводится жалоба одной северной округи на местного архиерея. Разоряет поборами! В праздник доставляй ему на подворье установленное им количество харчей, да не одному ему, а всей его обслуге из полусотни душ каждой в отдельности, включая его сожительницу. В жалобе царю употреблено то грубое слово, что до сих пор в ходу на Руси. Историк, в отличие от меня, не стал его затемнять. Он приводит этот документ, чтобы показать, почему русские осваивали дальние края. Они убегали от податей и от таких вот архиереев – в непроходимые леса, в тайгу, хоть к черту на кулички, лишь бы выжить вне досягаемости кровопийц. Так и добежали до Тихого океана.

«Уважаемый Анатолий Иванович! – последнее на сегодня письмо. -Как, на ваш вигляд, следует понимать слова: «злоупотребление правом»? Мне доводилось слышать такой оборот от вполне уважаемых людей – журналистов, юристов. Попадается это и в судебных документах, включая Конституционный суд России. Но вот попробуем вдуматься… Если у человека есть право делать что-то, так он сам и решает, как ему распорядиться этим своим правом. И - не спрашивая ни у кого разрешения, ведь это его право – например, законными средствами защищать свои интересы, если они нарушены. Многим задаваля этот вопрос, отвечают по-разному и не всегда убедительно. Один московский профессор, к которому я обратися, сразу назвал словосочетание «злоупотребление правом» абсурдом, а на мои слова про кодекс и Конституционный суд только вздохнул и развел руками. Надеюсь, что это письмо дойдет до Вас.Туркенич Дмитрий Ильич».

Дошло ваше письмо, Дмитрий Ильич, дошло. Тот профессор плохо знает матчасть. Понятие «злоупотребление правом» существует с древних времен. Если один сознательно использует свое право в ущерб другому, то это и есть злоупотребление правом – наказуемое деяние. Вы доверили кому-то продать ваш дом, а этот человек оказался жуликом: он сбыл его за копейки, чтобы получить от покупателя откат. Это вот и есть злоупотребление правом. Но я хочу сказать о другом. Русское чиновничество, по примеру советского, считает, что граждане только то и делают, что злоупотребляют своими правами, когда докучают ему жалобами и заявлениями. Вот в таких злоупотреблениях правом и может быть спасение России! Быть жалобщиком, качать права со всей, я бы сказал, свирепостью – святое дело. Это значит служить отечеству. Если ты прожил день, не испортив жалобой настроения какому-нибудь чиновнику, менту, прокурору, судье, считай, что прожил этот день напрасно. То, что в России называют злоупотреблением правом во зло государству, есть на самом деле стремление утвердить его. Так что жалуйтесь, жалуйтесь и еще раз жалуйтесь! Засыпайте своими письмами Кремль по самые звезды или что там сейчас на их месте. Наместник, чиновник, мент, судья, прокурор – каждый из них должен идти на службу с тоскливой мыслью, что вот опять угодит в ворох жалоб, как впросак. У русского человека, по мнению его государства, нет безусловных прав – ни одного. Любое право он имеет лишь постольку, поскольку позволяет начальство. Отсюда-то пусть и вытекает цель-задача, если не смысл жизни русского человека – качать права. Для самосохранения. Вот заканчивается год. Если за этот год вы ни разу не испортили ни капли чиновничьей крови, считайте что он для вас прошел зря.

На волнах радио «Свобода» закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио «Свобода», улица Виноградска 159-а, Прага 10, 100 00. Записи и тексты выпусков этой программы можно найтив разделе "Радио" на сайтеsvoboda.org