«Днем перестирала белье, вечером гладила, - пишет госпожа Некляева. - Прослушала ваши две передачи. Вот что я вам скажу: письма у вас либо за красных, либо за белых. Про Крым слышать уже не могу! Это только злит крымнашистов. Они в ответ говорят: «Крым – наш. Вся история человечества – про войны, про дележ территорий, и если это в интересах государства - забрать какую-нибудь территорию, то так тому и біть, и это хорошо». Те же, кого крымская история возмущает, они всё, что могли, уже сказали; кто хотел услышал, а те, до кого не доходит, до кого не докричишься – так что ж?

И все-таки мало вам пишет средний класс – может быть, потому что эти люди много работают. За двадцать пять лет привыкнув к определенному образу жизни, они трудятся с утра до вечера. В советские годы был такой остроумец – Эмиль Кроткий. У него был афоризм: века были так себе – средние. Вот так и в России сейчас. Класс так себе – средний, который, как ему и положено, трудится и сам себя подбадривает. Каждому хочется сохранить свой бизнес, хочется стабильности, чтобы учить детей на Западе, отправлять их на летнее обучение в Англию и Америку – и при этом продолжать хаять Запад. Я не понимаю этого. Не по-ни-ма-ю! И, увы, мой круг общения сужается и сужается. А ведь до Крыма были люди как люди. А тут еще вы талдычите: зато Крым ваш! Не вы, конечно, талдычите – авторы писем, но вы их так читаете, что видно, на чьей вы стороне. Это надоедает. Что, кроме Крыма, в России больше ничего нет?», - пишет Некляева Тамара Сергеевна.

Вон как у нее все противоречиво… Утром она сердится на соотечественников, которым хочется и пить из западного колодца, и одновременно плевать в него, а вечером, прослушав радио «Свобода», - на нас, злопыхателей: «Ну, что вы все о плохом, да о плохом! Есть же у нас и что-то хорошее или хотя бы не совсем плохое». В разговорах с такими людьми я, иногда срываясь, говорю глупость. Так примерно: «Мы существуем не для того, чтобы у вас было хорошее настроение. Для хорошего настроения смотрите свой ящик». – «Да невозможно его смотреть!», - отвечают мне. «Ну, вот, - говорю. – Свой ящик вам смотреть невозможно, а радио «Свобода» слушать и читать досадно. В таком случае сами для себя создавайте то, что вас будет устраивать». Да, это я говорю глупость, тем более, что передо мною человек, которому небезразлична его страна. Он не совсем погряз в заботах об одном себе, только все для него так сложно, что он иногда не знает, что думать.

Читаю следующее: «Мой племянник, врач 56 лет, почти безвыездно живущий в Москве и работающий так, что света белого не видит, недавно побывал по случаю в городе Ростове-на-Дону. Пробыл он в нем пару дней. Вот так бывает: там он за это время и увидел белый свет, то есть, что такое сегодняшняя Россия. В Москве не видел, а в Ростове, на примере этого города, увидел. Что же он мне рассказывает вот уже почти месяц? Рассказывает урывками, поскольку по-прежнему страшно занят своими пациентами, с которых ничего не имеет. «Это настоящий европейский город. Там все есть. Там такие улицы, такие новостройки, такое обслуживание, такой достаток, а главное – такой напор жизни. Все прет!». Это главные его слова: все прет. Теперь он то же самое видит вокруг себя и в Москве. А до этой поездкине видел. Я подозреваю, Анатолий Иванович, что нас, таких, как он, много в России. Мы в ней живем, что-то делаем, смотрим вокруг себя и ничего не видим. Не видим, как все прет, и прет нашими же усилиями, в которых мы не отдаем себе отчета. А вас по «Свободе» послушаешь, Анатолий Иванович, так складывается мнение, что все у нас тоже прет, только не вверх, а вниз. С уважением Кодратьев Петр Михайлович». Спасибо за письмо, Петр Михайлович, буду думать над ним. Все, что можно пощупать руками, действительно прет. Потребительство на западный манер усваивается с лихвой. А вот что касается того, что у русских называется душой, там тоже кое-что прет, но, уж извините, куда-то в сторону – в сторону от современности. Не хватает уважения к личности, даже к личности в себе. В себе, может быть, прежде всего.

«Мое поколение, - пишет Галина Лебедева, - работало на войну. Я делала ракеты, что привело к нищенскому существованию в старости. Молодежь жалко. Их оболванивают, а они не думают о своем будущем».

Думают, госпожа Лебедева! Все-таки думают. Ну, не всей головой, но большей ее частью – той частью, где нет пропагандистского мусора. Это важнейшая часть. Все, в общем так, как всегда и везде. Одни живут, как трава, другие заняты, выживанием, третьи – наживой, карьерой, удобным и выгодным устройством в окружающей действительности. Причем, устраиваться стараются не как-нибудь, а на западный манер. Пройдемся улицей любого города, да и села, заглянем в учреждения, в общественные здания, в квартиры и жилые дома, приглядимся к обстановке, к тому, как люди одеты, что у них в руках (я имею в виду эти машинки, которые, будь моя воля, отбирал бы, складывал в охраняемом месте и выдавал бы на полчаса, ну, на час в сутки). А куда стремятся самые способные, разбитные, волевые? На Запад. Россия как государство пятится от Запада, а ее молодежь тянется в обратном направлении - на Запад. А вы, говорит она своим казенным наставникам, оставайтесь. Впрочем, дети этих самых наставников, они тоже туда, на Запад. Так что думает она, молодая Россия, о своем будущем. Правда, думы ее не совсем такие, какие им подсказывают с экрана и на уроках в школе.

«Дорогой Анатолий Иванович! – пишет преподавательница музыки Сиряцкая. - Помню, кто-то вам писал, что герои советского кинофильма «Ирония судьбы или С легким паром» - грубые совки, как весь тогдашний народ. Я не согласна. Не грубость, а маленькое хулиганство подростка, вырвавшегося из класса на перемену. Мы же были напичканы архаикой: читай книги, не воруй, не в деньгах счастье, борись за справедливость, ищи смысл жизни. Конечно, на самом деле в стране царил произвол, но в этом фильме совки все-таки напевают под гитару очень милые песни с тонким, как кружево, содержанием. Вспомните последние советские картины с их трогательными служебными романами, с тонкостями детского восприятия лживого взрослого мира или с фантазиями бессребреника Фарятьева под сложную, но мелодичную музыку Шнитке! По-настоящему грубые русские люди заполнили телесериалы сейчас. Они ищут, на чем и на ком можно хорошо заработать, кому и как отомстить. И вот мне кажется, что эти-то сериалы, а не разговоры на ТВ, воспитывают массу. И влияют эти фильмы самым что ни на есть буржуазным, англосаксонским образом, потому что учат нас грубой предприимчивости. Культ земного, материального успеха овладел душой нашего народа. Золотой телец – вот теперь наше все. Это, Анатолий Иванович, ваш любимый капитализм!! (здесь два восклицательных знака) Русские, - продолжает госпожа Сиряцкая, - оказались самым индустриально-капиталистическим народом на постсоветском пространстве! Они, то есть, мы, в большей степени потомки торгового Новгорода, а не сусального Владимира с Суздалем и даже с пращуром русских городов. Непомерная Москва шалеет от своих новостроек, сверкающих магазинов, автострад и парков с арками. Мне как музыковеду от этого, поверьте, очень больно и скучно. Утешает лишь возможность в домашних условиях слушать современные, удивительного качества записи классики. Ваша многолетняя нижегородская слушательница Маргарита Сиряцкая».

Под пращуром русских городов она имеет в виду Киев. У Пушкина: «Сей пращур русских городов». Пользуясь случаем, напомню слушателям «Свободы» одно его пророчество – пророчество номер один в моих глазах. Оно поразительно не только точностью, но и тем, что Пушкин не хотел, чтобы оно сбылось.

Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?

Сергей Бородин обратил внимание на высказывания госпожи Ямпольской. Она председатель думского комитета по культуре: «Вопрос коррупции связан с тем, что много душевно неразвитых россиян не умеют получать удовольствие от того, что Господь Бог дает нам всем поровну, - это ее слова, госпожи Ямпольской. - Счастлив не тот народ, который наиболее сыт, - продолжает она, - а тот, у которого есть идеал и есть стремление к этому идеалу… Россию способны удержать над бездной две силы. Первая называется Бог. Вторая - Сталин. Пока не поздно, давайте прибегнем к первой. Что для нас более ценно - принципы или жизнь? Что нам осталось, кроме отчаянного призыва Николая II: "Господи, спаси и усмири Россию!"? Если человек не имеет иного страха, пусть с детства приобретет страх божий. Если не хочет соблюдать гражданские законы, пусть учит Закон Божий», - вот какие речи звучат в Государственной думе, пусть и не с ее трибуны. Или с трибуны тоже? Значит, власть имущие, по крайней мере, часть из них, в панике. Они считают, что Россия стоит на краю бездны. Бездна – это революция. Бедные бросятся на богатых, те попытаются обороняться. Усмирять разбушевавшееся население придется по-сталински: расстрелами и колючей проволокой. Другого способа они уже не видят. Отсюда и слова: или Бог, или Сталин. Но много ли мы знаем случаев, когда знание закона Божия урезонило людей, возмущенных таким разгулом вельможной алчности и бесчинства, каким охвачена сегодня Россия… Если верить Ямпольской, - таки да, охвачена! Иначе откуда этот ее страх перед таким взрывом народного негодования, с которым может справиться, по ее словам, только один из двух: Бог или Сталин?

А вот пишет человек, который решительно не разделяет страхов госпожи Ямпольской, решительно! Читаю: «Всеобщее равнодушие и покорность. Единицы высунувшихся. В тридцатые годы было кого убивать и запугивать. В партии было много противников Сталина, а среди населения - таких, кто вообще не любил ту власть. После гражданской войны прошло ведь всего десять лет. А сейчас просто некого хватать. Тут и пену нечего волновать. Немцов выжал из неё всё, что было можно. А своей гибелью даже больше - свои похороны. И я ходил, откликаясь на его призывы. А теперь жалею. Думал, всё же какое-то шевеление на болоте. Оказалось, никакого. Если будет намного хуже, все равно по-настоящему не встрепенемся. Расступимся, рассыпемся все: и те, кто против, и те, между прочим, кто за, патриоты эти хилые. Все будем как-то жить, но живого в нас ничего не будет».

Больше не буду читать это письмо. Обычное русское настроение. Оно бывало у Пушкина: к чему стадам дары свободы – их надо резать или стричь. Не разделяю этого настроения. Это то же, что сердиться на дождь, клеймить засуху, метать громы и молнии слов на подлинные громы и молнии. Стихия. С нею надо жить. Каждому – по-своему. Если невмоготу, если подмывает – пытаться разбудить ее и упорядочить. Но поносить ее – ну, разве что для отвода души.

Следующее письмо пришло первого сентября. «Дорогая редакция, я обалдеваю от цен! Бутылка для чая – одна тысяча двести рублей, двадцать долларов. Коробка – десять долларов. Полный магазин людей! Что ни шаг по России, то потрясение. Элитный белый уголь для шашлыков - экологицки чистый, вестимо, - сорок долларов за упаковку. Россия одурела с элитностью. Вчера зашла в гипермаркет «Твой дом». Там тётка, самая обычная, толстая, с кудрями, видно, что провинциалка, но одета в форму и тут же:

- Здравствуйте, спасибо, что выбрали «Твой дом»!

Я - ей:

- Здравствуйте! Как приятно общаться с улыбающимся человеком. Вас учат вежливости специально?

Она нос задрала сразу:

- Это же стандарты общения! Ну, и да, и учат...

- Хорошо вас учат,- говорю ей.

А она чуть приобиделась:

- Это мы ученики хорошие. До свидания, приходите к нам ещё!

Стандарты, мля, от зубов стали отлетать! Все, Анатолий Иванович, поехала косить настоящей европейской косилкой свой маленький русский газон». Почему я сказал, что это письмо пришло первого сентября? Чтобы дотошные слушатели не стали уличать меня в неточности. Ведь прошло полмесяца, и цены могли измениться в ту или иную сторону.

Следующее письмо: «Уважаемый Анатолий Иванович, молодую женщину, о которой хочу вам рассказать, зашифрую именем Надежда, потому что огласка ее сильно покоробила бы. Познакомились мы случайно, так я узнала про ее жизнь. Она продвинутый компьютерщик, кроме того, подрабатывает экскурсиями для англоязычных туристов. Но ее любимая работа - волонтером в фонде «Старость в радость». Она способна собрать в поездку по домам престарелых до трехсот человек! Можете себе представить, какой это организатор. Кто-то везёт памперсы, кто-то - матрасы, сладости, кто-то выступит перед бабушками с песней. Выезжают почти каждые выходные на расстояние до четырехсот километров. В Псковском интернате для стариков не хватало персонала. На все отделение лежачих было две санитарки. Фонд «Старость в радость» нанял еще несколько человек, положил им оплату максимальную по области – пятнадцать тысяч в месяц. Моя новая знакомая дружит с людьми из фонда «Вера». Этому фонду удалось создать сеть хосписов с господдержкой в Москве. В этих хосписах хороший персонал, а значит и человеческая атмосфера. Открыли первый в стране детский хоспис «Дом с маяком», - пишет Наталья Мокроусова. Спасибо за письмо, Наталья! Без благотворительности нет общества, даже самого слабого, отсталого, бедного и забитого. В любом обществе есть люди, чья врожденная доброта заставляет их помогать другим. Есть, к сожалению, двуногие хищники, но есть и праведники. Не все поровну, не все справедливо, но есть. Не стоит село без праведника, говорит пословица. Александр Солженицын в рассказе «Матренин двор» добавил: «ни город, ни вся земля наша». Помню, как тронули эти слова нас, первых читателей замечательного произведения. Не хочется ворошить темное прошлое, но скажу все-таки. Одним из самых позорных запретов, которые налагала советская власть на жизнь, было запрещение благотворительности - подлинной благотворительности, той, которой люди занимаются по своему почину, не спрашивая разрешения у начальства. Но полностью подавить эту потребность не удалось даже ей, советской власти.

Постоянные слушатели «Свободы», может быть, помнят историйку про мосты. Она прозвучала в одной из наших передач. Московский профессор Евстафьев перед президентскими выборами был заметно озабочен вопросом: как поднять настроение людей в России? Надо, предложил он Кремлю, строить больше мостов, не только таких, как Крымский, а и на малых реках, - людям, дескать, нравится, когда в их местности появляется новый мост. А недавно он разочаровался не только в правительстве, то - само собой, то так и было, но и в президенте. И так разочаровался, что, по его словам, теперь не уверен, что тот отбудет весь срок, сильно разочаровался. Это, правда, не мешает ему выдвигать новые соображения и предложения. Читаю: «Ключевой задачей является сравнительно быстрое замещение социальной парадигмы «блогер-тусовщик» на модель «творец-исследователь». Потенциал такой трансформации в последние годы был обозначен, однако требуется наполнение поведенческой парадигмы экономическим содержанием. Необходимо нейтрализовать попытки приватизации молодежной политики со стороны социально и экономически деструктивных сил в обществе», - такую задачу ставит перед Кремлем разочаровавшийся в нем московский профессор.

Для тех, кто не понял: это про то, что государству надо вплотную заняться воспитанием молодежи – чтобы девушки и юноши меньше толкались в интернете и по кафешкам, а что-то создавали - что-то такое, от чего была бы материальная польза не только им, но и обществу. Если когда-то просто воспитывали, то теперь предлагается и как-то поощрять их. Как именно, он пока не решил.

«Уважаемый Анатолий Иванович, - пишет господин Марьин, - Какое же все-таки счастье, что эти наши наставники-самозванцы обращаются к нам и к правительству на таком языке: «Требуется наполнение поведенческой парадигмы экономическим содержанием». Не умеют говорить по-русски. Говорить по-русски не умеют, а все русское очень любят. Или хочут образованность свою показать, - это господин Марьин вспоминает чеховского телеграфиста по имени Ять. В раздражении, наверное, можно сказать, господин Марьин, что больше ничего эти люди и не хочуть показать, но это будет, по-моему, не совсем справедливо. Есть у них и другие желания. Они, безусловно, желают и добра России, например, – того, что кажется им добром. По-моему, не стоит им отказывать в этом желании. Желают. Некоторые – горячо. Имеют право, как говорит один мой добродушный приятель.

«Уважаемый Анатолий Иванович, - следующее письмо, - вы как-то прошлись по самообразованцам типа Ходорковского и Навального, в связи с чем у меня вопрос, насколько актуально это в той исторической ситуации, в которой мы оказались», - пишет господин Нестеров из Екатеринбурга. Письмо пространное, но главное в этих строках. Ясно, что между этих строк. Не надо, мол, бросать тень на видных деятелей, которые против путинизма.

Напомню в своё оправдание, что об этих «самообразованцах» заговорил не я, а один из наших слушателей, и повод был злободневно политический. Чем отличается образование от самообразования? В школе, будь то средняя или высшая, вас вынуждают читать то, что входит в программу, и читать в определённом порядке. Перечень обязательных книг и очередность чтения определены более или менее научно. Самоучка же читает беспорядочно и, как правило, то, что ему хочется, что нравится. А студент читает то, что обязан читать, даже если ему что-то не нравится. Пробелы в знаниях есть и у того, и у другого, но это разные пробелы. Образованный знает основные вещи, те, что называются базовыми: что Земля круглая, что Крым – не исконная русская земля, что чьих бы то ни было исконных земель вообще нет, а самообразованный может даже не подозревать о выражении «базовые знания». Я немножко завидую господину Нестерову… Можно сказать, на наших глазах он изобрел слово «самообразованец». От Солженицына пошло слово «образованец», а теперь, может быть, приживется и «самообразованец». Хотя вряд ли. По Солженицыну, как мы в свое время могли понять, образованец – это образованный безбожник без патриотического чувства. А в слове господина Нестерова «самообразованец» нет особой идеологической нагрузки.

В прошлой передаче прозвучало письмо о проверочном диктанте по русскому языку для первокурсников факультета журналистики МГУ. Приводились слова преподавательницы: «По сути дела, мы набрали инопланетян... Не умеют не только писать, но и читать: просьба прочесть коротенький отрывок из книги ставит их в тупик. И это еще не самое страшное. Не понимают смысла написанного друг другом», - и так далее.

Этим свидетельством наша слушательница решила показать мне, что я не прав, считая, что образование не должно быть обязательным даже с первого класса. По ее мнению, оно должно быть втройне обязательным. Оказалось, что это свидетельство – то ли выдумка, то ли довольно давняя история, гуляющая в интернете. К сожалению, я не могу проверять все, о чем пишут слушатели «Свободы», вот и приходится вносить уточнения задним числом. Жду, кстати, что покажет или уже показал проверочный диктант на факультете журналистики МГУ в нынешнем году, - что мне напишут об этом. Не знаю, кого утешит то, что немецкие школьники, например, пишут по-немецки хуже, чем русские по-русски. Похоже, что письменная речь доволакивает последнее столетие. На очереди – опять, что ли, звуковая? А там и она, небось, отпадет? В свои права вступит мысленное общение двуногих посредством невидимых приспособлений…И вот только что вспомнил… Когда-то я тоже поступал как раз на этот факультет. Пришлось писать сочинение. Три человека из пятисот (конкурс был большой) сделали это на «отлично», среди них, понятно, и я. Но когда – уже во время учебы - дошло до первого диктанта, мне было насчитано ошибок не помню, сколько точно, но больше десятка. Такой удар по самолюбию целинника нанесла столица нашей Родины… Все равно остаюсь при своем нынешнем мнении: писать грамотно люди должны учиться в школах или где угодно, только не в университетах.

«Здравствуйте, Анатолий Иванович! Мне девяносто четвертый год, а к врачам почти не обращаюсь. Я был хилым ребенком. С 15 лет работал у токарного станка, потом в шахте. Обувь — галоши-шахтерки, каска картонная. По колено в воде, сверху тоже капель, а то и плывун прорвется... Гонял вагонетки с углем из забоя, а обратно порожняк. Восемь часов без перерыва, никакого обеда, до общежития два километра. Зимой портянки примерзали к ногам. Уголь отваливали взрывами, всю смену стоит дым, изжога, еда не идёт. Раз бросил работать и сижу в общежитии. Начальник шахты прислал за мной мужика с винтовкой, который отвел меня в райцентр на суд. Судья сказал: "Отсидишь четыре месяца — и вольный казак. Согласен?" Кто бы на моем месте не согласился!.. Колония была вроде совхоза — овощеводство, животноводство, я был бесконвойным, возил воду в коровник. Потом, уже с семьей, объехал страну от Выборга до Якутии, многие годы работал истопником. Сейчас доживаю на Оке. Взятки врачи здесь берут, но я - никогда никому... Раз медсестра проорала: "Теперь всё за деньги!" Но ничего, только вот спиртное мне уже нельзя, да и не тянет, девяносто четвертый год все-таки идет, а все живу и вас слушаю».

Вот это вы правильно делаете, дорогой, и вам приятно, и мне, конечно. Хороший судья вам тогда попался – человечный. Были и такие. Всякие были. Как и сейчас.

На волнах радио «Свобода» закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио «Свобода», улица Виноградска 159-а, Прага 10, 10000. Записи и тексты выпусков этой программы можно найти в разделе "Радио" на сайтеsvoboda.org