Марьяна Торочешникова: Сегодня делать фотографии или снимать на видео заинтересовавшие вас места и события проще простого - мобильный телефон со встроенной камерой почти всегда под рукой. Мало кому придет в голову просить разрешение на то, чтобы сфотографировать ценник в магазине, интерьер ресторана или приемную чиновника, да и по закону такие разрешения не нужны. Но у охранников и полиции могут быть свои представления о законности. А человека, решившего поснимать там, где, по мнению охраны, не положено, могут не только принудительно выдворить из заведения, но и поколотить или, как это было с одним из участников сегодняшней передачи, отправить под административный арест. Так все-таки, на чьей стороне закон, что можно снимать, а что нельзя? И что делать, если вам запрещают фото- и видео-съемку?

В студии Радио Свобода - адвокат Владислав Луньков и общественники Вадим Коровин и Ян Кателевский.

Год назад Яна Кателевского дважды задерживали - сначала за видеосъемку самовольной парковки около отдела полиции, а затем за съемку сюжета о своем задержании. В результаты судья Раменского городского суда Ольга Голышева признала Кателевского виновным в неповиновении законному требованию сотрудника полиции и назначила в общей сложности 22 дня административного ареста.

Вадима Коровина, который спустя несколько месяцев давал журналистам интервью около того же отдела полиции, оштрафовали. А совсем недавно Владислава Лунькова, добившегося отмены запрета съемки отделений внутренних дел, задержали в Брянске за съемку местного отдела полиции. И вот это противостояние общественников, юристов, охранников некоторых заведений и полиции продолжается, и конца и края этому не видно.

Для начала, Владислав, поясните, пожалуйста, есть ли все-таки в России такие места, где нельзя фотографировать и осуществлять видеосъемку?

Владислав Луньков: Конечно, есть! Они оговорены специальным законом. А то, о чем вы говорите: полиция, общественные места, магазины, - это немножечко абсурдно, что там запрещают снимать.

Марьяна Торочешникова: А что точно нельзя снимать?

Владислав Луньков: Есть секретные объекты, закрытые предприятия - конечно, там нельзя снимать.

Марьяна Торочешникова: Но туда надо еще каким-то образом попасть…

Владислав Луньков: Вот именно! Это когда кто-то нарушает какой-то внутренний приказ или секретность… Но как может нарушить секретность простой человек, если он просто не имеет к ней никакого отношения?

​Марьяна Торочешникова: Тем не менее, мы знаем об уголовных делах по поводу разглашения каких-то государственных тайн людьми, которые даже не имели доступа к государственной тайне… Вадим, с вашей точки зрения, насколько обосновано введение каких-то запретов и ограничений для производства фото- и видеосъемки?

Вадим Коровин: Это обосновано только с точки зрения закона. Все, что написано в законе, - это исчерпывающий список. Это объекты с режимом секретности, куда обычный человек, действительно, не может попасть просто так, он должен получить специальный допуск, он подписывает бумагу, ознакомление с режимом секретности.

Но есть такой момент: частное и общественное. Если я нахожусь у кого-то дома, я не имею права начать скрыто что-то фиксировать, потому что это будет вторжением в частную жизнь. А открыто фиксировать я могу только с разрешения хозяев, иначе я нарушаю их личное пространство.

А магазин - это, с одной стороны, частная территория, но это не отменяет его публичности. Туда может зайти любой человек, это общественное пространство.

Марьяна Торочешникова: И, соответственно, у вас есть право там снимать, фотографировать, вести оттуда онлайн-трансляции и прочее.

Вадим Коровин: Но далее в противоречие с нашим желанием вступает закон об изображении, интеллектуальной собственности.Мы начали разбираться: а где имеют право ограничить съемку кинотеатры? И мы не нашли в законе, что человеку запрещено фиксировать изображение непосредственно в кинотеатре. Если он снимает это изображение для себя, то это не является нарушением закона. Моментом нарушения закона является незаконное распространение изображения с извлечением прибыли. Суды называют это подготовкой к преступлению. Если человек неоднократно фиксирует изображение, а потом от его линз появляются следы, и через экспертизу как-то выясняется, что копии, полученные пиратским способом и распространенные в интернете, были получены при помощи этого оборудования, это уже является непосредственной уликой.

Марьяна Торочешникова: Но просто так даже охранник в кинотеатре не вправе подойти и потребовать выключить телефон у зрителя, который что-то фиксирует?

Вадим Коровин: А вот я считаю, что вправе, потому что это прописано в условиях посещения кинотеатра. Есть указ 1996 года, подписанный еще Ельциным, о том, что кинотеатры имеют право устанавливать свои собственные правила.

​Ян Кателевский: Вадим говорит, что это публичная оферта, которой вы должны подчиняться при покупке билета. Но я с этим не согласен. Когда частными лицам дают возможность создавать какие-то свои правила, это неправильно. Должен быть закон, который запрещает, допустим, видеосъемку из-за нарушения авторских прав. Например, копирование запрещено, это прописано в законе, за это полагается такая-то санкция, а не это размытое: «частное лицо в своем кинотеатре может создать какие-то правила»... Они ведь могут каждый день менять свои правила, а мы должны будем каждый день их изучать.

Марьяна Торочешникова: Расскажите мне о полицейских и их приказе, который то ли отменили, то ли нет. Вроде бы, с одной стороны, заявили, что граждане теперь имеют право снимать что угодно на территории отделений внутренних дел, а с другой стороны, Владислава за это задержали. Ян, зачем вы вообще решили что-то снимать в полиции?

Ян Кателевский: Это общедоступное место, и все происходящее в полиции должно быть гласно, чтобы сотрудники понимали, что за ними глаз за глаз, они выполняют исключительно волю народа. Это инструмент для того, чтобы на территории полиции не было никаких преступлений, коррупции. Люди должны видеть, что там происходит. И есть неравнодушные люди. Например, человека задержали, и он снимает свой арест, составление каких-то административных материалов, если это позволяют нормы. В Уголовном кодексе есть ограничения съемки при проведении каких-то процедур. Собственно, для этого и мы снимаем, и пытаемся отменить незаконные приказы и указы.

Марьяна Торочешникова: То есть вы по зову души пошли к отделению полиции и начали там снимать стихийную парковку, а потом уже снимали, как вас задерживают во время съемки?

Ян Кателевский: Да. В тот момент, когда меня пытались задержать, я собирал доказательства для написания заявления.

Марьяна Торочешникова: А что вам говорили полицейские, требовавшие прекратить видеосъемку, чем они обосновывали свои требования?

Ян Кателевский: В момент задержания они ссылались на ФЗ №3, Федеральный закон о полиции, говорили, что это незаконно, и все.

Марьяна Торочешникова: Владислав, в действующем законе о полиции есть какое-то упоминание о запрете видеосъемки в отделении полиции или полицейского на улице?

​Владислав Луньков: Ничего там нет!

Марьяна Торочешникова: Так почему же полиция так себя ведет?

Владислав Луньков: К сожалению, мы столкнулись с той полицией, которая так себя ведет. Совсем недавно наши знакомые поехали в город Уфу, зашли в пять-шесть отделов полиции и беспрепятственно снимали там. Их встречали сотрудники полиции, некоторые представлялись.

Марьяна Торочешникова: Но когда вы собирались провести аналогичный мониторинг... Полицейский говорил, что снимать нельзя, потому что запрещено?

Ян Кателевский: При составлении административных материалов на Владислава Владимировича полицейские сослались на несколько своих внутриведомственных приказов, где, в том числе, было указано, что это приказы для служебного пользования.

Марьяна Торочешникова: То есть обычный человек, даже если он адвокат, никак не мог быть ознакомлен с этими приказами, потому что не является сотрудником полиции.

Владислав Луньков: Да, и даже не каждый сотрудник знает эти приказы.

Ян Кателевский: Как и федеральный закон о гостайне.

Вадим Коровин: Скажу больше: одиннадцатый приказ МВД отменен, но не каждый сотрудник знает, что он отменен, они до сих пор на него ссылаются: "Одиннадцатый приказ запрещает вам здесь вести видеосъемку!" Я говорю: "Господа, он уже полтора месяца как отменен". Это происходило буквально вчера.

В некоторых случаях его даже начинают листать, он у них заламинирован... Они задерживают людей на Красной площади чуть ли не каждый день и везут в ОВД "Китай-город", а за гражданами, которых перемещают, бегут люди с камерами, забегают в отдел, поэтому они всегда готовы к тому, что к ним забегут с камерами, и всем показывают этот приказ. В некоторых отделах знают, что этот приказ дает начальнику территориального отдела право определить способ получения разрешения на видеосъемку, то есть он должен дать на это письменное разрешение.

Абсолютно неконституционный приказ! Получить его легальным способом не представляется возможным, потому что он не зарегистрирован в Минюсте, мы взяли копию из интернета. Я понимал, что летом начнутся судебные процессы. И как раз тогда судья Голышева обсуждала с полицейскими, как им закатывать Яна Кателевского, при том, что он абсолютно невиновен. Она сетовала на то, что не может найти в "Консультанте" норму, которую можно применить.

И я понимал, что норма неконституционная, ее надо отменять. Я позвонил в "Агору": "Ребята, что будем делать?" - "Мы не можем ничего сделать, потому что не можем ее получить, этой нормы нигде нет". Я говорю: "Секундочку, она присутствует в протоколах". Я перерыл все, нашел в протоколах ссылку на этот приказ, нашел текст приказа в интернете, просто скачал его в вордовском формате и отправил в "Агору". И на основании этого родился иск.

Марьяна Торочешникова: То есть вы обратились с жалобой в Верховный суд РФ о признании этого приказа незаконным.

Вадим Коровин: Да. Но в итоге судья Верховного суда прошел между Сциллой и Харибдой: чтобы не обидеть министра и поступить по закону, он решил просто умыть руки в процессе, и между первым и вторым заседаниями министр Колокольцев сам отменил собственный приказ, чтобы не нагружать этим Верховный суд.

​Марьяна Торочешникова: Да, приказ отменили, но он каким-то чудесным образом продолжает действовать.

Владислав Луньков: Вы правильно сказали - чудесным образом…

Вадим Коровин: Приказ не просто отменяется, он отменяется следующим: 58-м приказом был отменен 11-ый, и норма, запрещающая видеосъемку, вводящая разрешительный формат, не перешла в 58-ой приказ, о чем нам любезно сообщили представители МВД. Но 58-ой приказ нам не предоставили, потому что он такой же ДСПэшный. В общем, это такой цирк! Ян Николаевич ознакомится с материалами дела, и там должен быть представлен новый 58-ой приказ - суду они его, по крайне мере, предоставили. Но публиковать его по-прежнему не будут.

Марьяна Торочешникова: А разве это нормально, что какое-то ведомство издает какой-то приказ для служебного пользования, и люди, которые не могут априори знать о его содержании, должны ему подчиняться? Например, вы адвокат, и как вы можете знать, что у полицейских есть какой-то специальный приказ?

Владислав Луньков: Мы получили ответ в Верховном суде по поводу отмены этого пресловутого 11-го приказа. Представитель от МВД четко сказал, что этот приказ никоим образом не действует для граждан. И когда судья отказывал в жалобе, которую мы подали, и прекратил дело не по тем основаниям, на которых мы настаивали, он сказал: "Он же вас никак не касается". А когда мы сказали, что Ян Николаевич привлечен к ответственности, судья Верховного суда был очень удивлен! Он сказал: "И вы еще не обжаловали? Ваше решение еще не отменили?" - "Нет, все засилили".

Марьяна Торочешникова: И человек 22 дня отсидел в кутузке, под арестом, и, получается, никто не понес за это наказание?

Владислав Луньков: Мы будем обжаловать это. Я думаю, рано или поздно кто-то должен за это ответить. Судья Верховного суда и представитель министра внутренних дел говорят, что это незаконно, на граждан этот приказ никоим образом не распространяется, и у нас есть протокол судебного заседания.

Марьяна Торочешникова: Но не будешь же ходить по всем отделениям полиции с протоколом судебного заседания Верховного суда, доказывая полицейским, что ты можешь снимать!

Владислав Луньков: Это уже не наша проблема, это проблема общества в целом и министерства: министерство должно доводить это до своих сотрудников.

​Вадим Коровин: И почему нет, собственно говоря? Я считаю, что на первых порах человек, который планирует осуществлять видеосъемку, может распечатать протокол (это же Верховый суд, выше его нет!), распечатать решение Верховного суда с выдержками позиции МВД, и когда очередной полицейский будет запрещать, можно показать это ему. А полицейский скажет, что у него есть приказ начальника, и тут у нас будет столкновение двух норм.

Закон всегда идет за практикой. Мы будем видеть это один, второй, третий раз, а потом законодателю ничего не останется, кроме как, в конце концов, это разрешить - на законодательном уровне зафиксировать право граждан осуществлять видеозапись внутри отделов полиции, там, где это не запрещено другими нормами. Уголовно-Процессуальный кодекс запрещает съемку в местах, где проводятся процессуальные действия, без разрешения лица, их осуществляющего. Например, в кабинете идет допрос или очная ставка - туда нельзя ворваться и снимать видео. А вот в присутственном месте: в отделе полиции, в дежурной части, где висят информационные щиты, стенды, куда привезли людей, снимать можно.

Владислав Луньков: Зайдите в любой суд - и там запретят съемку. Но, попав в Верховный суд, мы попали в другое государство, где приставы и сотрудники полиции помогают журналистам переносить камеры.

Вадим Коровин: И там даже вопроса не возникло: с камерами - пожалуйста, заходите, и все. Я считаю, что нужно законодательно закрепить то, что в присутственных местах никакое должностное лицо: ни судебные приставы, ни председатель суда, - никто не имеет права что-то запрещать своими распоряжениями. Надо просто отсечь это дело!

​Владислав Луньков: Вот сейчас, 23 марта, я был как слушатель в Советском районном суде города Брянска. Перед этим туда пошел наш журналист. Я попросил его получить аудиозапись или письменно пометить, но его даже не пустили в процесс. Я вынужден был вмешаться в ситуацию, и на следующий день уже как адвокат вступил в этот процесс. Я заявил ходатайство, что здесь находится пресса, будем вести запись... Но судья сказал: "Ваша камера (а она у меня крошечная, стояла на столе) будет отвлекать участников процесса, я очень за них переживаю..." Хотя все участники процесса сказали, что хотят съемку! Я говорил, что камера будет стоять статично, не будет направлена ни на председательствующего, если он не хочет, ни на прокурора. Но прокурор с судьей решили, что камера будет очень мешать подсудимым.

Марьяна Торочешникова: Может быть, скоро вопрос о съемке и видеотрансляции в судах получит окончательное разрешение, потому что две недели назад в Госдуме появился законопроект, который предлагает вообще запретить трансляции из залов суда. Если до этого все шло к открытости и прозрачности судебной системы, и на этот счет был принят специальный закон, то сейчас, наоборот, все схлопывается. Могут принять и закон о том, что в отделениях полиции будет запрещена видеосъемка…

Вадим Коровин: Очень хорошо, если такой закон будет принят, потому что тогда им придется отменить кучу своих приказов, и сразу все упростится. Есть приказ 707 и приказ 1010, которые определяют, какая информация должна содержаться в стендах. Есть федеральный закон о доступе граждан и открытости информации: человек может зайти внутрь и ознакомиться с ней любым удобным способом. Я не обязан переписывать или запоминать все, что есть на стендах, я имею право достать камеру и все это зафиксировать.

Марьяна Торочешникова: Но проще же все запретить, чтобы не возникало вопросов!

Вадим Коровин: Конечно, проще! А еще проще сослать 600 тысяч в ГУЛАГ, в лагеря добывать золото. Но мы говорим о том, что Российская Федерация - демократическая страна, и мы, общество, имеем право требовать демократических преобразований и реформ. К тому же практика показывает, что открытость всегда лучше.

Вот пример с гаишниками. В 185-м приказе МВД зафиксировали право граждан осуществлять видеосъемку и обязанность гаишников не препятствовать осуществлению этой видеосъемки, и ГАИ за пять лет кардинально изменилась! Гаишники просто стали лучше изучать законы.

​Марьяна Торочешникова: Я задавалась вопросом, почему такая дискриминация: гаишников разрешают снимать, они на это не жалуются, а обычных полицейских в обычных отделениях, оказывается, снимать не разрешается, нужно какое-то специальное разрешение.

Владислав Луньков: Прекрасно, если будет законодательно принято, что это запрещено, потому что сейчас нам нечего обжаловать. Обжаловать можно только прямой запрет.

Марьяна Торочешникова: Предлагаю перейти от присутственных мест, судов и отделений полиции к общественным местам: кинотеатрам, музеям, магазинам. Но прежде давайте посмотрим небольшой сюжет, который подготовил корреспондент Радио Свобода Иван Воронин. Он встретился с видеоблогером Еленой, и она рассказала ему несколько своих историй.

Елена: Зашли в один косметический магазинчик: у вас натуральная косметика?

- У нас снимать нельзя!

Елена: Ну, снимать можно везде.

- Нет, у нас нельзя.

Елена: Можно-можно! Вы же не будете спорить с законом Российской Федерации.

- Вообще нельзя снимать в торговом зале.

Елена: Я имею право снимать где угодно. Есть закон о правах потребителя - знаете?

Продавщица вызвала так называемую охрану. Охрана должна знать законы, а если это не так, то уже сомнительно, являются ли они квалифицированными работниками. Охранник тоже начал говорить, что здесь нельзя снимать, потому что «у нас это написано, а вы нарушаете эту надпись». Потом он понял, что я знаю законы, и говорил уже с улыбкой. Он не воспринимал это серьезно и просто выполнял инструкции: "Поднимитесь в администрацию и спросите у них. А я подневольный человек и ничего не знаю".

Агрессии как таковой не было, никто не отбирал у меня камеру, и если бы я продолжила снимать, думаю, ничего не случилось бы, но я просто сама не хотела дальше снимать, мне это было уже неинтересно. Здесь все вместе - и юридическая безграмотность, и «принципиальность», потому что одно порождает другое. Если бы они знали законы, разве они стали бы сознательно их нарушать? Я сомневаюсь.

У меня есть ролик, тоже связанный с запретом съемки. Это было в "Fix Price", и там ко мне точно так же подошли люди, попытались мне запретить, но я точно так же высказала свое мнение на этот счет. Это было года два назад, и мне писали зрители: они тоже не знали, что снимать нельзя, то есть им запрещали, и они молча выключали камеру. Я тогда выложила ссылки на законы, прописала для них эти законы. Дело даже не в блогинге. Ведь закон есть закон, он один для всех.

Марьяна Торочешникова: А в то время, когда наш корреспондент Иван Воронин записывал интервью с этой девушкой около здания торгового центра, к ним подошла охрана и требовала прекратить видеосъемку на фоне центра.

Владислав Луньков: Видимо, это секретный объект...

​Вадим Коровин: Цирк, конечно! (смеются)

Марьяна Торочешникова: Кто-то мог бы и испугаться, ведь охранники бывают очень убедительны. И как себя вести в этой ситуации? Правильно ли действовала Елена, когда снимала какие-то товары в магазине?

Ян Кателевский: У нашего друга Иванова Бориса есть много таких печальных историй. Он тоже ходит по магазинам, снимает блог о товарах, и сотрудники магазинов неоднократно его избивали, ломали ему камеру, вызывали полицию. Даже когда разбили фотоаппарат, вызвали полицию и забрали только Бориса. Он написал заявление, но дело все равно не возбудили. Это все происходило в Москве, на Арбате, причем неоднократно. И полиция считает это нормальным, когда сотрудник магазина вызывает полицию, говоря, что человек ходит с камерой. Сотрудники полиции приезжают и забирают его как подозрительную личность, непонятно зачем. Как правило, выясняют его личность и отпускают. Никаких оснований для задержания нет, протоколов они не составляют.

Марьяна Торочешникова: А чем сотрудники магазинов объясняют то, что там нельзя снимать?

Вадим Коровин: Внутренними правилами магазина. Но любой внутренний нормативно-правовой акт организации распространяется только на ее сотрудников. Все остальное регламентируется федеральным законом.

Ян Кателевский: Эти правила не касаются посетителей магазина.

Марьяна Торочешникова: Я правильно понимаю, что владелец магазина может сказать: "это моя частная собственность, и я могу на своей частной территории устанавливать любые правила"?

Владислав Луньков: Он живет в государстве: он сказал - ну, и что?

Марьяна Торочешникова: А как же неприкосновенность частной жизни, охрана частной территории?

Владислав Луньков: В квартире - да, это ваша частная собственность.

​Марьяна Торочешникова: А если это мой собственный магазин или ресторан?

Вадим Коровин: А там уже включается закон о защите прав потребителей, который запрещает вам говорить "это мое". Если у вас открыта дверь для неопределенного круга лиц, то это уже общественная территория.

Владислав Луньков: Даже не все сотрудники полиции хорошо знают законы. Мы, юристы, тоже не можем все знать. А что же спрашивать с охранника? Ну, не знает он каких-то вещей, верит старшим, ему сказали: "сиди и запрещай" - и он будет запрещать.

Марьяна Торочешникова: А в чем смысл этого запрета? Я еще понимаю, когда в кадр может попасть товарный знак, который потом захотят неправомерно использовать: тут может пострадать деловая репутация. Но закон о правах потребителей дает человеку право собирать полную информацию о товаре и услуге.

Вадим Коровин: Прежде всего, каждый предприниматель понимает, что если соблюдать все, то лучше даже не открываться. Скорее всего, они понимают, что у них есть куча нарушений. Сотрудники также это понимают, и публичность всегда чревата для них какими-то последствиями. По этой же причине нам запрещают видеосъемку.

Владислав Луньков: Может быть, они торгуют просрочкой или левым товаром, или осуществляют в магазине какие-то мошеннические действия, продают вместо золота медь и боятся, что это увидят.

Вадим Коровин: У нас в российском законодательстве такое нагромождение всякого, и, может быть, он даже не знает, что там не подметено или недостаточно освещено, но от греха подальше лучше все это убрать. Я думаю, мысли примерно такие.

Марьяна Торочешникова: Иными словами, в магазинах, кафе и ресторанах тоже можно снимать всегда и везде?

​Вадим Коровин: Кроме подсобных помещений. В торговом зале, безусловно, можно.

Марьяна Торочешникова: А если человек начинает снимать ценники, они часто говорят: "Это коммерческая тайна!" Что можно на это возразить?

Вадим Коровин: Закон прямо говорит о том, что это не может быть коммерческой тайной.

Владислав Луньков: Я очень уважаю нашу полицию, но ситуация такая. Ты приходишь с камерой, хочешь снять что-либо, а тебе говорят: "Знаете, у нас сейчас такая обстановка..." Или: "А вдруг террористы?" Ребята, да они уже давно все знают, где и что находится! Если у них, не дай бог, будет задача совершить теракт, то они зайдут, а мы даже не заметим, что уже все сняли. А так люди только показывают видимость, что с чем-то борются. Давайте бороться молча, а не хватать люди с телефонами.

Вадим Коровин: В законе о коммерческой тайне есть исчерпывающий и закрытый перечень того, что может являться коммерческой тайной, а все остальное не может ею являться.

Владислав Луньков: Все, что публично выставлено и общедоступно, не является коммерческой тайной.

Марьяна Торочешникова: Да, но это может являться объектом авторских прав, например.

Владислав Луньков: К любому ценнику есть требования: там должны стоять печать и подпись, но не все это делают. И они, скорее всего, боятся таких вещей.

Марьяна Торочешникова: А вот имеют ли право в музеях или в парках брать деньги за осуществление на их территории фото- и видеосъемки, если это не профессиональная съемка?

Ян Кателевский: 29-я статья Конституции разрешает это делать. Я не вижу каких-либо законов, запрещающих копирование для себя, а не для распространения.

Марьяна Торочешникова: А на каком основании тогда требуют деньги за съемку в музеях?

​Ян Кателевский: Я бы сказал, что это, скорее, не требование, а просьба.

Владислав Луньков: Но многие музеи действительно просят за это деньги.

Марьяна Торочешникова: И никому еще пока не пришло в голову обжаловать в судебном порядке тот факт, что музей взимает деньги за осуществление видеосъемки.

Владислав Луньков: Правильно. Мы и проводили такую аналогию. Когда мы знакомились с 11-м приказом, там было четко сказано: "С разрешения руководства". И я сказал Яну Николаевичу: "Может, надо было просто заплатить?" Мы просто прошли мимо кассы, как в музее! (смеются)

Марьяна Торочешникова: А в метро можно снимать?

Ян Кателевский: Можно. Есть правила, установленные постановлением правительства Московской области, о том, что в метро можно снимать только на любительскую технику, исключение - профессиональная техника, обусловленная определенными габаритами. Можно снимать и в медучреждениях, это не запрещено.

Марьяна Торочешникова: А как же все эти истории о праве человека на собственное изображение? Часто говорят: вы снимаете в метро, на улице, а мимо идут люди, они не хотят, чтобы их снимали, у них есть право на их изображение...

Владислав Луньков: Пускай подают в суд - какие проблемы?

Ян Кателевский: 152-я статья Гражданского кодекса говорит о том, что человек имеет право на свое изображение исключительно в том случае, если он является единственным объектом этой съемки.

Марьяна Торочешникова: То есть, если я намеренно снимаю вас где-то на улице, вы это замечаете, и вам это не нравится, вы мне говорите: "Немедленно прекратите снимать!", и я обязана перестать вас снимать. А если я фотографирую памятник Пушкину, а вы каким-то образом попали в кадр, то вы не имеете права предъявлять претензии.

Вадим Коровин: Нет, конечно! И если вы снимаете непосредственно человека, который является субъектом правонарушения, то есть он нарушил правила парковки или что-то откручивает, ворует, а он говорит: "Прекратите меня снимать, это мое право на изображение!", - то вы отвечаете: "Я имею право это снять и выложить в любое общественно-доступное место, потому что это общественный интерес". Вы снимаете в интересах общества, хотите показать, какой он негодяй и как не нужно делать.

​Ян Кателевский: В данном случае он совершает предположительное преступление или правонарушение, и вы фиксируете доказательства.

Вадим Коровин: Снимать вообще не запрещено, запрещено распространять.

Марьяна Торочешникова: А несовершеннолетних нельзя снимать без согласия их родителей?

Вадим Коровин: По-моему, тоже - только распространять. Но как же быть с вот этими государственными камерами, которые висят?..

Владислав Луньков: Это в государственных интересах.

Вадим Коровин: Они же не разбираются, ребенок или нет, они фиксируют все.

Ян Кателевский: В 152-ой статье прописано, что в государственных интересах гражданин не имеет права на свое изображение.

Марьяна Торочешникова: Это 152-я статья Гражданского кодекса РФ.

Вот существует Кодекс об административных правонарушениях, и там есть статья, которая запрещает проведение фото- и видеосъемки с борта авиасудна, с самолета. И за это предусмотрены административные санкции. Правильно ли я понимаю, что этот запрет тоже ограничен, то есть нельзя снимать что-то конкретное? Вообще, люди, сидя в самолете, могут делать селфи, фотографировать то, что видят из окна?

Вадим Коровин: Тут интересно, что может запретить командир борта, что может регламентировать авиакомпания, а что оставляется на откуп общему законодательству и личным правам гражданина. Это вопрос безопасности, потому что командир и авиакомпания несут ответственность за людей, которые у них на борту. И если у них есть такое правило - не снимать, значит, на это есть какая-то причина.

Марьяна Торочешникова: Можете ли вы дать конкретные рекомендации человеку, который пришел в магазин, в отделение полиции, в метро, в музей или на борт судна и решил там сделать фотографию, а ему запрещают?

​Владислав Луньков: Про это снято уже много роликов. Обычно вызывают полицию. Скажу как адвокат - лучше не связываться, потому что вы просто можете пострадать. Вот Ян Николаевич пришел, снимал, и что с ним сделали сотрудники полиции? Они забрали человека, который обратился к ним за защитой своих прав! И так у нас часто заканчивается. Не каждый человек может отстоять свои права.

Марьяна Торочешникова: А если человек настроен решительно и хочет отстоять свои права, что он должен делать?

Ян Кателевский: Прежде всего, он может ссылаться на Конституцию, 29-я статья которой дает право свободно получать информацию. При любом запрете, исходящем от должностного лица, будь то продавец в магазине, сотрудник полиции или работник медучреждения, нужно требовать оснований для запрета на съемку. И если должностному лицу что-то не нравится, то пускай оно вызывает сотрудников полиции. Если сотрудники полиции или медучреждения по телефону разъясняют должностному лицу, что люди имеют право снимать, то все в порядке. Иногда сотрудники полиции приезжают, забирают человека, и ничего страшного не происходит, максимум - составят какой-то ни к чему вас не обязывающий документ и отпустят. Так что снимайте все, что хотите!

Марьяна Торочешникова: А что делать человеку, если у него в процессе дискуссии с охраной или с полицией отобрали карту памяти, заставили удалить фото и видео или сломали видеокамеру, фотоаппарат, телефон?

Вадим Коровин: Полиция и максимальная публичность того, что сделано.

Марьяна Торочешникова: То есть нужно обращаться в полицию, писать заявление? О чем, кстати? О самоуправстве?

Вадим Коровин: А пусть они сами квалифицируют.

Владислав Луньков: Квалифицировать должен следователь, это его право.

Вадим Коровин: Человек должен описать все, что произошло, какие его права были нарушены, по его мнению (нанесен ущерб имуществу или его физическому здоровью)….

Марьяна Торочешникова: А реально в этом случае добиться компенсации?

Вадим Коровин: В разных случаях по-разному.

​Ян Кателевский: Нет, нереально. (смеется)

Владислав Луньков: Это зависит от доказательной базы и от того, к какому судье попадет дело.

Марьяна Торочешникова: То есть чем больше вы успели наснимать в процессе, тем лучше для вас.

Владислав Луньков: Видео в любом случае является доказательством, но это не безусловное доказательство. У нас в процессе, когда Яна Николаевича пытались осудить, сотрудники полиции говорили: "Да, здесь изображен я, я разговариваю с Яном Николаевичем". А председательствующая судья сказала: "Я не верю этому". И не стали принимать…

Вадим Коровин: Последний случай в Саратове: двое сотрудников ГИБДД препятствовали видеосъемке гражданина, которого они привлекли по административке. Он стоял в пункте ДПС и снимал телефоном, а они его заломали, надели наручники, отобрали телефон. Двух сотрудников ГИБДД привлекли к уголовной ответственности по статье "Превышение должностных полномочий", и все.

Марьяна Торочешникова: То есть, осуществляя съемку, вы реализуете свое право. Другое дело, что, может быть, придется и штраф заплатить, и под арестом посидеть...

Вадим Коровин: Да, подумайте о последствиях. Очевидно, что в обществе назрела необходимость на это право: людям надо чаще, больше, всегда и везде снимать, чтобы фиксировать нарушение своих прав. Право идет за практикой. А практика идет к тому, что нам это нужно все больше, поэтому право будет прогибаться, то есть законодатель будет идти на поводу у общества, исполнять его потребности.