Марьяна Торочешникова: С 1 января в России начал действовать закон, устанавливающий правила общения между должниками и коллекторами - так называют сотрудников организаций, которые за вознаграждение берутся вернуть чужие долги. Предполагается, что новый закон значительно ограничит известные и не всегда приятные для должников методы работы коллекторов. Например, за назойливые звонки, письма, в том числе электронные, угрозы и психологическое давление собирателей долгов теперь могут серьезно оштрафовать.

О том, чего ждать от нового закона и кто от него выиграет больше - должники или их кредиторы, говорим с гостями в студии Радио Свобода. Это директор Национальной ассоциации профессиональных коллекторских агентств (НАПКА) Борис Воронин и эксперт Союза защиты прав потребителей финансовых услуг (Финпотребсоюза) Сергей Гирнис.

Закон, о котором идет речь, Государственная Дума приняла еще летом. Он называется "Закон о защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату долгов". Что же он предлагает должникам? На что теперь могут рассчитывать люди, у которых серьезные финансовые проблемы и нет возможности или желания отдавать долги?

Сергей Гирнис: Какие плюсы и преимущества для потребителей, для должников принес этот закон? В первую очередь это, конечно, возможность жаловаться на коллекторские агентства не в полицию или в прокуратуру, а в Федеральную службу судебных приставов (ФССП). Уже сегодня большинство региональных отделений вывесили телефоны дежурных частей этой службы, куда может позвонить и пожаловаться любой заемщик, который встретился с плохим поведением коллекторов или взыскателей. Это инструмент, который, надеюсь, поможет очистить рынок от наиболее нерадивых и недисциплинированных компаний, нарушающих правила.

Даже если сейчас Служба судебных приставов не будет слишком рьяно браться за воспитание коллекторов, то, по крайней мере, уже в ближайшие месяцы у нее накопится информация о тех коллекторских компаниях, которые часто нарушают правила, и по отношению к ним могут быть приняты меры.

Борис Воронин: Это даже не столько инструмент давления - ведь граждане, как известно, пишут жалобы сразу на пять адресов, в том числе, президенту, и получают отписки. Государство начинает регулировать рынок. Если до этого его регулировала только наша ассоциация, наши правила, кодекс и стандарты, то сейчас появились правила на уровне закона. Эти правила похожи на те, которые были раньше на уровне закона о потребительском кредитовании (например, нельзя звонить по ночам). Но главное - появляется определенный надзор за теми коллекторами, которые входят в реестр. Конечно, за теми, кто раньше нарушал закон, хулиганил, угрожал, красил подъезды, портил имущество, рассылал непотребные СМС, надзора как не было, так и нет. Так что, хоть и появится еще один адрес, по которому можно пожаловаться, останутся у нас на рынке и хулиганы.

Марьяна Торочешникова: А правильно я понимаю, что этот закон вводит для организаций, профессионально занимающихся собиранием долгов, обязанность вступать в этот единый государственный реестр?

Борис Воронин: Да. По сути, этот реестр - аналог лицензии, то есть нужно быть включенным в реестр, чтобы заниматься взысканием чужих долгов. Сами банки могут взыскивать долги перед банком, микрофинансисты могут взыскивать долги перед микрофинансовой организацией, а вот долги перед чужими могут взыскивать только профессиональные взыскатели и в ряде случаев - банки.

Марьяна Торочешникова: При этом к профессиональным взыскателям предъявляются какие-то серьезные требования по сумме уставного капитала, по качеству сотрудников...

Борис Воронин: Здесь много-много разных требований, но мы понимаем, что подъездные хулиганы не будут соблюдать все эти требования и не будут никуда входить, а все остальные добросовестные участники рынка вынуждены оформить страховку, еще что-то, принести много справок и войти в реестр.

Сергей Гирнис: В новом законе достаточно четко прописано, в каких случаях коллекторское агентство, банк или микрофинансовая организация может обращаться по поводу взыскания долга. Это и временные ограничения - с восьми часов утра в будние дни и с девяти утра в воскресные и праздничные дни.

Борис Воронин: Я бы поспорил по поводу слова "четко".

Сергей Гирнис: Соответственно, если к вам приходят с требованиями, которые не вписываются в этот закон, то можно жаловаться на этих людей в надзорный орган. Я так понимаю, что этим занимается еще саморегулируемая организация коллекторов. Можно обращаться и в общественные организации, а в некоторых случаях - в суд, в прокуратуру.

Самое важное: мы надеемся, что в ближайший год исчезнет обращение к родственникам, знакомым и соседям без предварительного согласования с самим должником и с тем, к кому обращаются. Чтобы коллектор обратился к вашему родственнику, должно быть не только ваше согласие, но и отсутствие несогласия самого родственника. В законе действительно есть непонимание, должен банк заранее спросить у вашего родственника, согласен ли он будет отвечать на запросы коллекторов, или уже по факту, когда возник долг. В законе это не прописано; я думаю, что это будет выявлено в практике.

Марьяна Торочешникова: Но, как я понимаю, это не будет касаться поручителей.

Борис Воронин: Было бы интересно провести опросы граждан: знают ли они, какие права получили в связи со вступлением в силу этого нового закона.

Марьяна Торочешникова: Прежде всего, они получили право на сон.

Борис Воронин: Они уже давно его получили - это закон о том же потребительском кредите.

Марьяна Торочешникова: Кроме того, охраняется их личная информация...

Борис Воронин: Замечу, что если коллектор уже обратился в суд, то судебный пристав пришлет этот документ о взыскании денег работодателю.

Сергей Гирнис: Но судебный пристав - это уже другая история.

Борис Воронин: Некий взыскатель в банке не имеет права позвонить работодателю, хотя я уверен, что в ряде случаев банки найдут способы сделать так, чтобы объяснить все работодателю, не нарушив при этом закон. Кредиторы именно этих банков и микрофинансистов, например, говорят: "Мы не будем напоминать людям о том, что у них долг, мы будем их поздравлять с праздниками". А в нашем календаре каждый день - праздник. А государственный взыскатель, пристав, вообще может сделать все, что угодно, в том числе и прийти в шесть утра к вам в квартиру и заставить вас собирать вещи, которые он заберет с собой. Это по поводу права на сон.

Сергей Гирнис: Есть еще очень важный момент, которым стоит пользоваться заемщикам. Наконец-то четко прописано, что коллекторское агентство либо взыскатель обязаны отвечать на письменные запросы заемщика, если ему что-то непонятно. Была очень распространенная проблема: иногда было не очень понятно происхождение долга, это было результатом каких-то технических ошибок, и когда люди пытались обратиться в легальные коллекторские агентства, они, как правило, получали рекомендацию обращаться в банк.

Борис Воронин: У нас на практике где-то в 80% случаев люди просят подтвердить право взыскивать долг (ну, то есть либо купили, либо перешло). Вы, может быть, и готовы заплатить десять тысяч рублей, но вы хотите заплатить их именно тому, кто имеет право их получить. Это нормальное требование.

Сергей Гирнис: К сожалению, на практике люди редко получали четкие ответы от коллекторских агентств.

Борис Воронин: Закон сейчас толкует шире. Если вы написали письмо в коллекторское агентство, то вам обязательно должны ответить.

Марьяна Торочешникова: Отказ от общения - это, по-моему, самое важное для должника, что прописано в этом законе. Должник может написать заявление: не пишите мне, не звоните, не ходите ко мне, я не буду с вами общаться.

Сергей Гирнис: Еще очень важная вещь: закон предполагает, что вы можете не общаться с взыскателями, которые не входят в реестр Федеральной службы судебных приставов (с декабря 2016 года существует такой реестр). Их можно игнорировать, жаловаться в полицию, в следственные органы. Но, к сожалению, на сайте Федеральной службы судебных приставов самого реестра пока нет, есть только информационное сообщение о том, что он создан. В Москве сейчас уже порядка десяти компаний вошли в этот реестр. Сегодня даже легально работающие компании, в том числе члены НАПКА, которые не вошли в реестр, не имеют права общаться с должником.

Борис Воронин: Это сложный вопрос. Некоторые компании подали документы, все правильно заполнили, а их не включили еще в реестр. Возможно, это не их вина, а техническая проблема.

Марьяна Торочешникова: Но если сегодня к человеку приходят с требованием возместить долг, он пока еще не может это проверить.

Борис Воронин: Скажем честно: большинство людей знают, что у них есть долг.

Марьяна Торочешникова: Но если человек не может проверить, входит ли эта коллекторская организация в реестр, он может...

Сергей Гирнис: … игнорировать действия таких коллекторов.

Борис Воронин: Такое ощущение, что мы говорим о том, как не платить долги... У человека есть долг, он его платит, он пропустил оплату за месяц - ему позвонили, и он просто платит дальше. Если у него нет денег, он говорит: ну, извините, у меня сейчас нет денег, я заплачу, когда будет зарплата, - отлично. Если человеку звонят хулиганы - в полицию. Если человеку звонят по поводу долга, которого у него нет, - напишите жалобу в НАПКА или еще куда-то. Но если у тебя есть долг, заплати его!

Марьяна Торочешникова: Но если верить последним данным, опубликованным перед Новым год Центральным банком РФ, россияне накопили 1,23 триллиона плохих задолженностей, то есть таких, где просрочка по выплате уже больше полугода. Когда приняли закон о банкротстве физлиц, первое желание было поступить именно так: кому я должен, все прощаю. И сейчас, чего греха таить, многие рассматривают новый закон так же.

Борис Воронин: На самом деле не так уж и многие. Обратимся к цифрам. У нас в стране порядка 50 миллионов заемщиков, и из них один миллион - это люди, которые регулярно не платят и избегают контакта с взыскателем. Это всего лишь 2%! 98% людей платят - с просрочками, с трудом, с реструктуризацией. И депутаты обсуждают: как нам помочь этим 2% людей, которые, скорее всего, не занимаются интересами страны, общества, возможно, не работают, это асоциальные элементы.

Сергей Гирнис: Но среди этих 2% есть и люди, которые не могут платить в силу жизненных обстоятельств.

Борис Воронин: Да, есть социальные неплатежники - нет работы, не могут платить. Они готовы платить, но им нужно просто договориться по поводу отстрочки или реструктурировать долг. Но я говорю о людях, которые сознательно избегают уплаты.

Марьяна Торочешникова: Вернемся к тому, на что могут рассчитывать сознательные граждане, которые в силу тяжелой финансовой ситуации не могут сейчас обеспечивать свои кредиты. Я правильно понимаю, что с учетом вступившего в силу закона они могут рассчитывать на более мягкое отношение к ним со стороны взыскателя?

Борис Воронин: Им звонит профессиональный взыскатель - нужно снять трубку и спокойно с ним поговорить. Ругаться, угрожать и хулиганить он не будет. Он будет договариваться о погашении долга. Если денег нет, и их никогда не будет (ну, например, человек стал инвалидом), то нужно об этом сообщить, и тогда, видимо, прибегать к таким изощренным механизмам защиты, как отказ от взыскания, либо банкротство, либо обращение к финансовому омбудсмену. Но, опять же, это исключение, а в большинстве своем люди просто договариваются с взыскателем о погашении долга, и происходит какая-то отсрочка, рассрочка, нередко - скидки. Бывает, что должникам приходят письма с предложением списания какой-то части долга, если уплата произойдет немедленно.

Есть споры о размерах суммы. Конечно, и здесь можно обсуждать и договариваться. Бывает, что какой-то несознательный гражданин берет кредит, выбрасывает симку из телефона, а спустя полгода этот номер наследует совершенно добросовестный человек, который не брал кредитов, а ему начинают звонить. Как решается этот вопрос законом? А никак.

Марьяна Торочешникова: И что делать человеку в такой ситуации?

Борис Воронин: Пожаловаться в НАПКА. Это единственная реальная возможность. Этот телефон указан в договоре. И профессиональный взыскатель, получив жалобу через НАПКА, поймет, что звонить просто бессмысленно, и больше не будет звонить.

Сергей Гирнис: Это был предвыборный год, очень скороспелая работа над этим законом...

Марьяна Торочешникова: И после этого ульяновского случая...

Борис Воронин: НАПКА три года ходила с этим законопроектом, ко всем стучалась, но в ответ - тишина.

Сергей Гирнис: Дискуссия о создании закона о деятельности по взысканию идет уже как минимум лет десять. В 2011 году законопроект уже был в Думе. Но всякий раз профессиональное сообщество коллекторов оказывало сильное лоббистское давление на Думу и правительство, чтобы не принимать этот закон или видоизменить его так, чтобы он был выгоден коллекторам. В результате все эти попытки не были реализованы.

Что мне не нравится в этом принятом законе? В первую очередь, хотелось бы, чтобы государственное участие было еще больше, как во многих странах - не просто включение в реестр, а полноценная система лицензирования коллекторской деятельности.

Борис Воронин: Это то же самое, просто по-другому называется.

Сергей Гирнис: Нет, это разные вещи. Лицензирование временное, там больше требований, в том числе и денежных...

Борис Воронин: Речь о другом. Некоторые вещи, прописанные в законе, совершенно непонятны. Например, число контактов - можно позвонить человеку раз в день, два раза в неделю, столько-то раз в месяц...

Марьяна Торочешникова: И личные встречи взыскателя с должником также ограничены - раз в неделю.

Борис Воронин: Более-менее понятно, что такое личная встреча, но что такое звонок? Можно просто позвонить, представиться - и человек положил трубку, или человек выслушал и ответил... Это очень серьезный вопрос.

Сергей Гирнис: Я думаю, количество звонков здесь не является определяющим.

Борис Воронин: Но жалуются чаще всего по этому поводу.

Сергей Гирнис: Все, что выходит за рамки трех-четырех звонков в месяц, это уже не напоминание, а психологическое давление.

Борис Воронин: Дело же в не том, чтобы позвонить человеку - надо с ним нормально поговорить хотя бы один раз, договориться, понять, будет он платить или нет. Если он не будет платить - отлично, подайте на него в суд, и пусть к нему в шесть утра придет пристав и выбросит его с вещами на улицу. Главное - понять, есть ли у него деньги, хочет ли и может ли он платить. Если он не может платить и предоставил все справки по этому поводу, то с ним и работать дальше не будут.

Марьяна Торочешникова: В этом законе еще прописано серьезное ограничение - коллекторам категорически запрещено общаться с должниками, если они признаны банкротами, недееспособными или являются инвалидами первой группы, несовершеннолетними или находятся на лечении.

Закон предусматривает для заемщика возможность вообще отказаться от взаимодействия с коллектором?

Борис Воронин: Ну, не совсем. Он берет специальную форму, которая должна быть утверждена Федеральной службой судебных приставов. Она уже опубликована на сайте. Но мы ее посмотрели - она не до конца правильно прописана. Там, например, нет таких вещей, как указание кредитора, номера договора. То есть если у человека, например, в одном банке два долга, то по одному долгу он уже имеет право отказаться, а по другому - не имеет, в силу закона. Должно пройти четыре месяца после возникновения, а потом он должен специально по определенной форме отказаться от взыскания, и тогда ему не смогут звонить и приходить лично.

Марьяна Торочешникова: А кому это нужно отправлять? Нужно ли нотариально заверять эту бумагу?

Борис Воронин: Отправлять, по идее, тому, от кого ты отказываешься. Скажем, банк тебе звонит - написал письмо в банк, а если уже продали взыскателю - значит, надо писать взыскателю.

Насчет заверения – это не ясно из закона. Формально, конечно, хотелось бы получить заверение.

Сергей Гирнис: Здесь, я думаю, важнее даже не возможность отказа от самого взыскания, а возможность отказа от контактов с теми людьми, которые взыскивают долг.

Борис Воронин: Но человек же все равно обязан платить долг, на него могут подать в суд, к нему может прийти судебный пристав...

Марьяна Торочешникова: То есть сам факт того, что человек спустя четыре месяца после возникновения долга сообщает об отказе общаться с взыскателем, означает, что он больше не должен?

Борис Воронин: Нет, это значит, что ему не имеют права позвонить или прислать СМС. Ему по-прежнему могут прислать письмо, к нему могут прийти, и он по-прежнему должен, но он просто прячет, как страус, голову в песок.

Сергей Гирнис: Видимо, здесь законодатель имел в виду, что следующий этап - обращение кредитора в суд.

Марьяна Торочешникова: В законе сказано, что по истечении четырех месяцев с даты возникновения просроченной задолженности человек может отказаться от общения с взыскателем, и спустя два месяца с даты вынесения судебного решения о взыскании также может отказаться. То есть он может не общаться и с судебными приставами?

Борис Воронин: Нет, на судебных приставов это не распространяется. Судебный пристав может все и всегда. Он может прийти к вашему работодателю и списать деньги, он может арестовать ваш пенсионный счет... Почему пенсионеров активно кредитуют - потому что у них всегда есть, что забрать.

Марьяна Торочешникова: Да, но народ довольно активно судится, если списывают пенсионные деньги или еще какие-то пособия.

Мы начали с того, что новый закон такой замечательный, а получается, что должники-то вообще не выигрывают от его принятия?

Сергей Гирнис: Проблем много. Есть, например, совершенно непонятные исключения из этого закона, в первую очередь касающиеся долгов по жилищно-коммунальным организациям, которые могут взыскивать с нарушением этого закона. И здесь очень болезненная тема - публикация долгов, вывешивание списков должников.

Борис Воронин: Людей, которые в многоквартирном доме имеют долги по квартплате на 100 тысяч, как-то не хочется жалеть.

Сергей Гирнис: Когда вы обозначаете в доме трех-четырех таких должников, долг которых исчисляется сотнями тысяч, эти люди попадают в сферу рисков, в том числе, криминальных. К ним могут прийти любые люди, которые представятся коллекторами, и напугать, а на следующий день придут люди, которые предложат им выкупить квартиру на каких-то драконовских условиях...

Есть другие формы работы. Если вы хотите, например, оповестить людей, ограничивайтесь хотя бы теми, кто входит в ваш ЖСК: например, разошлите письма. На сегодняшний день почти у всех ЖКС есть свои сайты - сообщите через сайт.

Борис Воронин: ЖСК не очень активно собирают свои долги, потому что для них это очень просто. Каждый год они с размером неуплаченных долгов (а это гигантские долги, они зачастую сравнимы с банковскими) выходят на так называемые комиссии по тарифам и спокойно повышают эти тарифы. Тарифы растут во многом из-за долгов! Когда мы говорим, что этим 2% «нехороших людей» не надо платить долги, все это приводит к повышению тарифов ЖКХ, стоимости ипотеки, кредитов и так далее.

Банкиры должны что-то доказывать в суде, а ЖКХ просто списывает у вас деньги в Сбербанке без решения суда. А дальше уже можете как-то отсуживать обратно.

Сергей Гирнис: Конечно, очень важно, что в законе прописан запрет на общение с родственниками и знакомыми должника, но не прописаны многие процедуры.

Марьяна Торочешникова: То есть весь этот закон...

Борис Воронин: ...большая и красивая декларация!

Марьяна Торочешникова: И штрафы за эти все нарушения закона (а штрафы там иногда доходят до двух миллионов) тоже останутся на бумаге? Как ты докажешь, что к тебе подходил именно взыскатель, что он что-то нарушал?

Борис Воронин: Если подходил взыскатель, то это проблематично, а если, скажем, звонит профессиональный взыскатель, то сейчас у них все разговоры пишутся и по закону будут храниться три года. Человек пожаловался, что, например, хулиганили, - нужно прослушать запись и выяснить, хулиганили или нет.

Тут есть какие-то важные моменты, но они касаются достаточно большого и благополучного острова - взыскания профессиональными взыскателями типичных банковских долгов. Но когда мы говорим о микрофинансистах, о банках-хулиганах, - все, там тишина, темнота и непонятица!

Сергей Гирнис: Нормы прописаны для всех, но пока неизвестно, как они будут исполняться...

Борис Воронин: Вот нам пишут жалобы на одну микрофинансовую организацию из Петербурга: людям приходят СМС с ругательствами и угрозами. Мы эти жалобы отправляем в Центральный банк, в прокуратуру, в МВД. Причем есть информационная система, можно все отследить, есть оператор связи, Роскомнадзор, но результата нет. Они уже не первый год продолжают хулиганить, несмотря на все наши жалобы, потому что все госорганы как будто без рук, хотя все инструменты вроде бы есть, и, спасибо Яровой, добавляются новые!

Вот сколько лет микрофинансистам, столько существуют и "черные микрофинансисты", и с ними до сих пор никак не борются.

Марьяна Торочешникова: Но ведь летом был принят специальный закон, касающийся деятельности микрофинансовых организаций, и там прописали какие-то правила.

Борис Воронин: Я видел решение суда - гражданка взяла в микрофинансовой организации 10 тысяч рублей, и ей насчитали 150 тысяч долга, а сейчас ей насчитают всего лишь 40 тысяч долга, потому что теперь могут быть только трехкратные проценты - вот радость-то какая!

Марьяна Торочешникова: То есть они ограничили размер?

Борис Воронин: Да, раньше был Эверест, а теперь чуть пониже - Уральские горы.

Сергей Гирнис: Как правило, такие фантастические долги распространяются только на те займы, которые выдавались с середины 2014 года. Там уже есть ограничения по закону о потребительском кредите, штрафы не могут превышать 20% дополнительно к сумме долга.

Наверное, это хорошо, когда ограничивают планку. Насколько я понимаю, Банк России хочет через год выйти на то, чтобы было не более двух сумм долга. Но микрофинансовую компанию как было раньше легко образовать и легко закрыть, а потом еще раз образовать и действовать с нарушениями закона, так и сейчас легко.

Борис Воронин: Да, они фактически безнадзорные. И вроде бы все есть, и реестр...

Сергей Гирнис: Реестр есть, но войти в него очень легко и выйти тоже.

Борис Воронин: Самое интересное, что они продолжают работать даже после того, как выходят из реестра.

Сергей Гирнис: Да, порядка 20% продолжают работать.

Марьяна Торочешникова: А их коллекторы продолжают собирать долги.

Борис Воронин: Как раз там, где гигантская маржа, появляются эти бандюки, хулиганы.

Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что новый закон налагает ответственность на взыскателя за неправомерное его поведение по отношению к должнику? То есть, если должник приходит и жалуется на коллекторов, пришедших от микрофинансовой организации, то может получить по шапке именно эта микрофинансовая организация?

Борис Воронин: Но нужно будет доказать, что коллектор действует именно в интересах этой компании, и на практике пока таких случаев не было.

Сергей Гирнис: Должник не должен ничего доказывать, он должен сообщить в ФССП. Другое дело, как потом с этой собранной информацией будет поступать эта служба. Если она сначала начнет писать письма в эту микрофинансовую организацию и удовлетворится ответом: "мы таких коллекторов не знаем, это не наши работники"...

Борис Воронин: Скорее всего, они напишут в Банк России, но это же огромное море микрофинансистов, и как их искать…

Сергей Гирнис: Мне, например, непонятно, почему надзором занимается ФССП. Если мы исключим ЖКХ, то большинство долгов относятся к сфере единого кредитного процесса. Кредитные отношения регулирует Банк России. На каком-то этапе, в самый сложный период, когда у заемщиков возникают серьезные проблемы, долг передается в агентские отношения или полностью передается коллекторам. И в этот момент это выходит из зоны контроля Банка России и переходит к Службе судебных приставов. Мне интересно, а как, например, эта служба будет регулировать деятельность взыскателей-банков?

Борис Воронин: Они смогут, по-моему, выписать штраф банку за нарушение закона, но я не знаю, как это будет на практике. Да, это сложно. Мы опасаемся, что все это взыскание будет регулироваться только в рамках взыскателей, которые вошли в реестр. Если это банк или микрофинансовая организация, то все это будет пересылаться в Банк России и там тихо умирать. Если это какие-то хулиганы, то будет пересылаться в МВД и тоже тихо умирать. А хулиганы как раз и генерят эти плохие новости. И я думаю, что через полгода наше государство в лице судебных приставов честно отчитается, что в регулируемой им сфере все хорошо, а хулиганами непонятно кто будет заниматься.

Марьяна Торочешникова: Одним из серьезных рычагов давления на "белых взыскателей" является угроза исключения из этого единого государственного реестра.

Борис Воронин: Конечно. И у "белых" взыскателей проблем очень много, а у "черных" вообще нет проблем.

Сергей Гирнис: Очень болезненная тема, которую мало кто обсуждает, это защита персональных данных.

Марьяна Торочешникова: Есть специальный закон, со всех берут подписи...

Сергей Гирнис: Каждая организация, которая работает с гражданами и имеет дело с персональными данными, обязана размещать правила политики в сфере персональных данных на своих электронных ресурсах. Я захожу на сайты этих "белых" коллекторов - примерно у трети организаций выложен на сайте этот формальный документ о защите персональных данных. У меня есть большие сомнения, что выдерживаются и другие требования.

Борис Воронин: К нашим взыскателям (ко всем этим сорока компаниям) в течение года несколько раз приходит прокуратура. Легче всего проверять того, кого ты знаешь. А к "черным" не ходят, потому что их нельзя найти. И Роскомнадзор ко всем приходил. Так что все выполняют, как прописал Роскомнадзор.

Марьяна Торочешникова: А этот закон помогает решить такую проблему: долг человека продается нескольким организациям, и с него сразу из нескольких мест требуют возврата одного и того же долга? Или это уже мошенничество?

Сергей Гирнис: Это нарушение закона о персональных данных и о банковской тайне.

Борис Воронин: Мы не встречаем таких жалоб. Бывает, что передали другому, а он уже успел заплатить долг, пока передавали, но обычно это решается в течение какого-то времени, пока информация из банка придет взыскателю.

Можно представить, что вот микрофинансовая организация работает честно, но у нее за стенкой сидят какие-то хулиганы, которым она периодически относит листочек со списком должников и говорит: делайте, что хотите, только не признавайтесь, что вы от нас. С этим можно бороться только через полицию. Полиция работает - нет проблемы, не работает - проблема была и останется.

Сергей Гирнис: Сейчас, может быть, ФССП выступит здесь посредником.

Марьяна Торочешникова: У них теперь тоже есть возможность вести оперативно-розыскную деятельность.

Сергей Гирнис: Здесь мы выходим еще на одну проблему, которая решена в других странах. Когда я становлюсь клиентом банка, я, например, не знаю, в каких случаях мой долг, если я не плачу, перейдет к коллекторам. В большинстве стран есть четкие правила, когда и каким образом банк или микрофинансовая организация может передавать долг на досудебное взыскание. Где-то досудебное взыскание является обязательным, но человек в любом случае знает, что банк, например, два месяца пытался взыскать долг, не смог, и после этого он имеет право передать...

Борис Воронин: А что это меняет? Если вы передаете долг профессиональному взыскателю, то он тоже действует в рамках закона.

Сергей Гирнис: Хотите вы этого или нет, но с 90-х годов и до сегодняшнего дня слово "коллектор" у нас почти ругательное..

Во всех странах четко прописано, в какой момент передается долг, а у нас - полная темнота. И этим часто пугают банки: не будете платить, мы передадим коллекторам…

Борис Воронин: Но что от этого меняется? Если человек не хочет платить, то он и не будет платить.

Сергей Гирнис: У нас большая проблема с контактами между кредитором и заемщиком. Когда у человека возникают проблемы, ни банки, ни микрофинансовые организации сами не решают проблему, не идут на реструктуризацию, им это неинтересно.

Марьяна Торочешникова: Тут можно вспомнить валютных заемщиков по ипотеке, которые и голодовки устраивают, и готовы отдавать долг...

Сергей Гирнис: Это все части одной большой социальной проблемы: у нас значительная часть населения оказалась неплатежеспособной.

Борис Воронин: У нас большая часть населения ведет себя очень безответственно и думает, что кто-то будет помогать.

Сергей Гирнис: Здесь я с вами не соглашусь!

Борис Воронин: Слушайте, Банк России уже сделал все, что мог! Черный квадратик на договоре - столько-то процентов годовых… Все, что можно, выписано... Я вот получаю жалобы от граждан, и одна гражданка мне пишет: "В силу того, что я взяла кредит в микрофинансовой организации (и приложены пять договоров под 700% годовых и еще три договора с банками), мое финансовое положение ухудшилось". Многие жалобы таковы - идут куда-то, чтобы «отмазали» от долгов. Кто заставил человека взять эти восемь кредитов? Ужасные банки? Давайте все-таки жить в стране ответственных людей!

Сергей Гирнис: Я думаю, это все-таки ваше профессиональное восприятие, поскольку вы коллектор и видите в основном людей, которые не платят. Российский заемщик в целом очень даже ответственный, и уровень просрочки у нас, по данным Банка России, чуть выше 8%, несмотря на совершенно невыносимое социальное положение россиян, которое ухудшается уже четвертый год подряд, несмотря на бешеные процентные ставки как в МФО, так и в банках, по сравнению с западными странами. Это очень низкий уровень просрочки.

Борис Воронин: Я же и говорю, что в 98% случаев граждане - нормальные плательщики.

Сергей Гирнис: И самое важное сегодня - сформировать нормальную систему коммуникации между кредитором и заемщиком в случае возникновения этих проблем у заемщика. К сожалению, досудебные методы регулирования практически не применяются банками, банки стараются продать долг коллекторам, МФО выбивают долги, и они не пытаются вникнуть в реальные проблемы людей, которые попали в сложную финансовую ситуацию, но, может быть, через год-два смогли бы выйти на нормальный график.

Борис Воронин: Взыскатель и работает с плохими долгами. Банку нужны хорошие долги. Но банки никогда не занимаются долгами, даже в благополучных странах Запада, в той же Польше, где очень хорошо работают частные приставы, которые взыскивают практически все и сразу, и долг стоит довольно заметных денег - не 5, а 70%.

Сергей Гирнис: Но там есть система, куда входят государственные органы, общественные организации, которые занимаются конкретными людьми, попавшими в плохую финансовую ситуацию.

Борис Воронин: Да, у нас есть закон о банкротстве, есть финансовый омбудсмен, но это все как-то...

Сергей Гирнис: Хотелось бы, чтобы коллекторская деятельность стала деятельностью по решению кредитных проблем граждан. Есть объективные основания для того, чтобы коллекторы сегодня перестали быть взыскателями и стали именно специалистами по регулированию. Почему сейчас банки так легко передают долги? Они по любому просроченному кредиту должны резервировать сумму этого кредита, создавать резерв, поэтому банкам не нужны плохие долги. Коллектор не должен создавать резервы, то есть он превращается в кредитора с гораздо более приятными условиями, чем банкир, и у коллекторов больше возможностей для реструктуризации долга. Но я пока не вижу, чтобы коллекторы шли на вдумчивую персональную реструктуризацию.

Марьяна Торочешникова: Может быть, как раз новый закон и поможет это продвинуть. Но это, конечно,будет касаться в первую очередь так называемых "белых коллекторов".

Сергей Гирнис: И я бы изменил название, не называл бы их коллекторскими организациями, потому что тут очень жесткие ассоциации.

Борис Воронин: Мы думали, стоит ли нам переименовываться, и решили, что обманывать тут некого: мы - коллекторы, теперь - профессиональные взыскатели. Надо заниматься бизнесом честно, и отношение к нам изменится.

Марьяна Торочешникова: А гражданам нужно повышать свою финансовую грамотность. Изучайте новый закон и новые возможности, которые он предоставляет. А еще лучше – не копите долги.