Я не знаю ни одного человека, кому нравились бы короткие волны. Шипит, трещит и вечно отплывает куда-то. Короткие волны были некогда осознанной необходимостью, что в учении Энгельса и стало определением свободы. Духовной, информационной жаждою томимы, мы включали радиоприемники и думали о судьбе под вой тупых и упорных помех. "Джаз КГБ", как называли эти завывания остряки.

Кто мог на даче, на рыбалке, в походе представить себе чистый сигнал, студийное качество разговора, незамутненное пение ангелов? Словно правда и помехи навсегда по-сиамски переплелись. Ассоциация эта была столь сильна, что советские эмигранты 70-х придумали анекдот: на каком-то официальном приеме американский директор Радио Свобода встречается с советским министром связи. "Сколько Вы тратите каждый год на глушение нашей станции?" – "200 миллионов долларов" (цифра, кстати, близкая к правде). Директор прикидывает что-то в уме: "Слушайте, у меня к Вам деловое предложение. Мы тратим на нашу трансляцию вдвое меньше. Давайте компромисс: Вы нам напрямую платите 150 миллионов, а мы обязуемся транслировать передачи сразу с глушением".

В анекдоте заложен и второй, драматический пласт. Кремль тратил гигантские средства не на улучшение народного хозяйства, а на подавление сторонних разговоров о нем. Сама же страна словно не видела происходящего кругом, ей требовалось, чтобы глаза на жизнь открывали зарубежные радиопередачи.

Ценность источника определялась его запретностью.

А вот уже не анекдот, а достоверная история: Сергей Довлатов, узнав, что Радио Свобода будет вечером передавать его рассказ, напросился к знакомому, жившему на далекой ленинградской окраине (где, соответственно, и глушили меньше), и с компанией друзей приехал на свою радиопремьеру. В назначенный час диктор приступил к чтению. Друзьям быстро надоело: фраз было почти не разобрать. И они перешли выпивать в комнату. На кухне с приемником остался один Довлатов. "Сергей! – упорно звали его. – Что ты там пытаешься услышать? Можно подумать, ты собственного рассказа не знаешь".

Но Довлатов только отмахивался. На коротких волнах рассказ как по волшебству обретал дополнительные смыслы.

Я все время обращаюсь к свободовским архивам и всякий раз поражаюсь, как мало в них той легендарной антисоветчины, о которой все когда-то говорили. Брежнева ругать было нельзя, говорить, что Советский Союз катится в пропасть, – запрещено. Архив показывает другое: Радио Свобода устрашало режим не политическими проклятьями, а методичным подбором и спокойным комментированием непреложных фактов. То есть взрослым взглядом на экономику, дипломатию, культуру.

Но есть психологические сцепки. Для ветеранов слушания короткие волны привычны. Их закрытие – понятная травма. Я и сам отношу себя к ветеранам: пассивно слушаю – с августа 1968-го, самостоятельно – с 1972-го.

И технологические, а тем более финансовые резоны мы принимаем с досадой. А ведь могло быть куда хуже: в конце 1960-х в Америке всерьез обсуждался вопрос о закрытии Свободы во имя западного жеста доброй воли, но подавление "Пражской весны" отменило решение. Другая история: Леонид Ильич выдвинул условием еврейской эмиграции уничтожение "пережитка холодной войны". Радиостанцию тогда удалось отстоять, но кость "красному фараону" все же пришлось кинуть: распустили мюнхенский Институт по изучению истории и культуры СССР. Впрочем, многие назовут это политологической басней.

Как бы там ни было, это Казимир Малевич мог полушутя наказывать Даниилу Хармсу: "Идите и останавливайте прогресс!" Современные технологии нас не спрашивают. Цифровая доставка сигнала проще, дешевле и выше качеством, чем все остальное. Звук в компьютере можно отложить, переслушать и записать. Его легко послать другу, превратить в цитату, украсить текстом и фотографией.

Постараемся же недолго печалиться о переменах. После 26 июня – в этот день Радио Свобода после 63 лет трансляций прекращает коротковолновое вещание – мы по-прежнему вместе с вами, соединенные Интернетом, то есть и стекловолоконным, и атмосферным сигналом. Почему бы не повторить за безымянным слушателем, написавшим нам в редакцию много лет назад:

За то, что ты приходишь с Небосвода,
Спасибо тебе, Радио Свобода!

Иван Толстой –​ историк Радио Свобода