Александр Подрабинек: История человечества богата примерами, когда людей считали законным товаром. Во времена работорговли и крепостничества их продавали, покупали, меняли.

Сегодня продажа людей – дело криминальное. Закон и общественное мнение осуждают такую практику. Но иногда сделки совершаются не только преступниками, не только втайне от закона.

Людей на людей меняют с ведома государств, при международном содействии и на глазах у всего мира. И таким обменам все, как правило, рады. Особенно субъекты сделок.

Украинская военнослужащая Надежда Савченко, приговоренная российским судом по фальсифицированным обвинениям к 22 годам лишения свободы, может быть обменена на других заключенных. Пока неясно, на каких именно.

Возможно, на двух спецназовцев ГРУ, занимавшихся на Украине террористической деятельностью. Возможно на сидящих в американских тюрьмах подпольного торговца оружием Виктора Бута или перевозчика оптовых партий наркотиков Константина Ярошенко.

В любом случае, обмен, скорее всего, состоится. Слишком велико во всем цивилизованном мире сочувствие к Надежде Савченко. Слишком много политических сил заявило о своей заинтересованности в ее освобождении.

Обмен заключенными между странами не регулируется международным правом. Да и национальных законов на этот счет, кажется, нигде не существует. Во всяком случае, в Советском Союзе и нынешней России таких законов не было и нет.

В послевоенное время одним из самых известных международных обменов заключенными стал обмен в 1962 году советского шпиона Вильяма Фишера на американского военного летчика Фрэнсиса Пауэрса. Обмен произошел на мосту Глинике в Западном Берлине.

Двумя годами позже на том же самом мосту другого советского шпиона, Конона Молодого обменяли на английского шпиона Гревилла Винна. Рассказывает корреспондент Радио Свобода Андрей Королев.

Андрей Королев: 21 июня 1957 года, Нью-Йорк. В бруклинском отеле "Латам" арестована резиденция советской разведки. Только через 14 лет его дочь настоит на том, чтобы на его надгробье выбили подлинное имя – Вильям Генрихович Фишер, а пока он известен агентам ФБР как Рудольф Абель. Дело Абеля оказалось полной тайной. Получившее кодовое название "дело Пола Никель", оно стало раскручиваться с 1953 года. Некий фотохудожник Гольдфус помог мальчишке, разносчику газет, разменять доллар, среди монет оказался никелевый пятицентовик, тайник, в котором хранилась микропленка и обрывок бумаги с непонятными цифрами. На следующий день содержимое закладки попало в руки полиции, а затем и ФБР. Но спецагенты смогли выяснить только лишь, что цифры были напечатаны на машинке советского производства и похожим шифром пользуются резиденты Москвы. На несколько лет дело было заморожено, и лишь предательство радиста нелегальной разведки вывело сотрудников ФБР на след Абеля. Говорит историк разведки Николай Долгополов.

«Фишеру были предъявлены серьезные обвинения: добывание чужих секретов. В частности – добывание атомных секретов», - вспоминает историк разведки Николай Долгополов.

Андрей Королев: Рано утро 1 мая 1960 года в районе Свердловска был сбит американский самолет-разведчик У-2, который пилотировал 31-летний Фрэнсис Гэрри Пауэрс. Расследование было недолгим, и вскоре американский пилот предстал перед судом. Он не знал, что на высшем уровне ведутся переговоры о его обмене на советского шпиона Рудольфа Абеля. 10 февраля 1962 года он будет стоять на безлюдном мосту, соединяющим Потсдам и Западный Берлин. Мост Глинике станет местом еще одного обмена.

В самом конце 1960 года английская королева Елизавета вручала рыцарский орден за вклад в развитие бизнеса миллионеру Гордону Лонсдейлу. Через неделю сэр Лонсдейл был арестован за шпионаж в пользу Советов. Английской контрразведке удалось выяснить, что удачливый бизнесмен интересовался не только миллионами, но и военными секретами.

«Конан Молодый, он же сэр Гордон Лонсдейл, он же – Бен, - приятный, интеллигентный человек, который добывал секреты в Портленде. Он получил 25 лет и, честно отсидев несколько лет, был обменян на коммерсанта-любителя Винна», - рассказывает Николай Долгополов.

Андрей Королев: Гревилл Винн в 1960 году попал в поле зрения полковника ГРУ Олега Пеньковского, предложившего свои услуги британской разведке. После подписания акта о вербовке Пеньковский в аэропорту Хитроу передал Винну два пакета с секретной информацией. Лишь через два года он был изобличен и выдал своего связного. Венгерские спецслужбы арестовали Винна в Будапеште и отправили в Москву. В случае же с Лонсдейлом, кадровым разведчиком (полковником Кононом Молодым) причиной провала также стало предательство. "Кротом" оказался сотрудник польских спецслужб Михаил Голеневский.

Отличие этих двух дел – только лишь в том, что в доме Молодого были обнаружены неопровержимые улики – радиопередатчик, шифроблокноты, микроточечные считывающие устройства. Взяв всю вину на себя, Молодый мог склонить британский суд к более мягкому наказанию. Но отсиживать срок Молодому, как в свое время Фишеру-Абелю, не пришлось. Через несколько лет, проведенных в британской тюрьме, он тоже окажется на ставшем знаменитом Глиникском мосту в Западном Берлине.

Александр Подрабинек: Решения об обмене заключенными – чисто политические. Судебные инстанции, выносившие приговор, в таких делах не участвуют. Иногда это приводит к забавным результатам.

Советского политзаключенного Владимира Буковского, обменянного в 1976 году на генсека чилийской компартии Луиса Корвалана, вывезла из Владимирской тюрьмы спецгруппа КГБ. Его переодели в гражданскую одежду, посадили в самолет и отвезли в Цюрих. Никаких документов об освобождении или отмене приговора ему не дали. Да и не было таких документов. Советская власть относилась к праву… снисходительно. Приговор продолжал действовать.

Рассказывает Владимир Буковский.

Владимир Буковский: Срок мой тюремный не отменялся, он остался за мной. Как я сказал в самолете: "Это что получается – вы устраиваете мне побег? Срок не закончен, не отменен"...

Александр Подрабинек: С точки зрения закона, сотрудники КГБ устроили Буковскому побег из тюрьмы. Да не просто из тюрьмы, а за границу. Как обмен был оформлен юридически?

Владимир Буковский: Юридически он никак не был оформлен. Было постановление политбюро, называлось оно "О мерах по освобождению товарища Луиса Корвалана". Юридически это было никак нельзя сделать, они издали секретный указ президиума Верховного совета о выдворении меня за границу. Это само по себе незаконно, закон не предусматривал выдворения за границу своих граждан. Но им было наплевать.

Александр Подрабинек: Буковский был первым в Советском Союзе обменянным диссидентом, но не последним. Три года спустя, в апреле 1979 года пятерых советских политзаключенных обменяли на арестованных в США двух советских шпионов.

20 мая 1978 года в американском штате Нью-Джерси при выемке контейнера с секретными материалами был задержан атташе советского представительства при ООН Владимир Зинякин, он же – офицер Первого главного управления КГБ СССР.

В тот же день агенты ФБР арестовали еще двух советских шпионов – Вальдика Энгера и Рудольфа Черняева, находившихся в зоне проведения тайниковой операции для прикрытия Зинякина. Эти двое тоже были сотрудниками секретариата ООН, но, в отличие от первого, не имели дипломатического иммунитета. Поэтому Зинякина освободили, а Энгера и Черняева арестовали. Месяц они провели в американской тюрьме, затем их освободили под залог, и они жили на территории советского представительства при ООН.

Каждого из них американский суд приговорил к 50 годам лишения свободы. Но в тюрьму они больше не вернулись, оставаясь до обмена в советской дипмиссии.

Судьбы пятерых диссидентов были гораздо более драматичными. Александр Гинзбург сидел к тому времени уже в третий раз. В 1977 году его арестовали и приговорили к восьми годам лагеря особого режима.

В отличие от советских шпионов, Гинзбург не крал государственные секреты, не прикрывался фальшивыми должностями или дипломатической неприкосновенностью. Он открыто координировал распределение гуманитарной помощи политзаключенным в своей стране и защищал права человека. В Советском Союзе это называлось "антисоветской агитацией и пропагандой".

Валентин Мороз, украинский историк и писатель, был дважды судим за антисоветскую деятельность. К моменту обмена он сидел по последнему приговору уже девятый год.

Георгий Винс – баптист, сидел за свою веру второй срок. Последний приговор – десять лет лишения свободы.

Евреи Марк Дымшиц и Эдуард Кузнецов были приговорены в 1970 году к смертной казни за подготовку к угону самолета в Швецию. Эдуард Кузнецов к тому времени уже отсидел семилетний срок за антисоветскую деятельность.

Долгое время они пытались уехать в Израиль легальными путями, но получали отказы от советских властей. Марк Дымшиц, бывший военный летчик, должен был пилотировать угнанный самолет.

Угон так и не состоялся – вся группа из 11 человек была арестована еще до начала каких-либо криминальных действий. Кассационный суд заменил Кузнецову и Дымшицу расстрел 15 годами лишения свободы для каждого.

Что лежало на весах обмена? С одной стороны, полные тягот и лишений судьбы пятерых немолодых человек. Десять несправедливых политических приговоров. Отбытый ими всеми тюремный срок – в общей сложности 52 года.

С другой стороны – два вороватых советских шпиона, отсидевших по месяцу в комфортабельной американской тюрьме.

Деловые люди ХХ века поставили торговлю заключенными на поток. Инициаторами этого бизнеса были восточногерманские коммунисты и Штази – госбезопасность ГДР. Они не только меняли своих политзаключенных на своих же пойманных шпионов, но и продавали их в ФРГ.

Главным специалистом в этом деле был восточногерманский адвокат Вольфганг Фогель. Его даже прозвали за это "spy trader" – "торговец шпионами". Он был посредником еще в обмене Фишера-Абеля на летчика Пауэрса.

В 1981 году Фогель организовал обмен агента Штази Гюнтера Гийома на восемь западных шпионов. Это было, конечно, расточительством со стороны ГДР – отдать за одного своего шпиона восемь чужих. Каждого из них можно было бы отдельно и выгодно продать. Но пришлось пойти на растрату – дело было слишком скандальным.

Агент Гийом втерся в доверие к западногерманскому канцлеру Вилли Брандту и стал его личным советником. Когда шпион провалился, Брандт был вынужден уйти в отставку. Коммунистам было неудобно мелочиться, вытаскивая на родину такого скандального своего сотрудника.

Зато в других делах они своей выгоды не упускали. Вольфганг Фогель был посредникам в обмене примерно полутораста шпионов. Кроме того, он участвовал в продаже на Запад более 33 тысяч политзаключенных, а также простых восточногерманских граждан, мечтавших вырваться на свободу из социалистического лагеря.

За выезд из страны надо было заплатить немалые деньги. Люди распродавали все свое имущество, недвижимость, машины, просили помощи у родственников и друзей в Западной Германии.

За политзаключенных платило правительство ФРГ. Это стимулировало новые аресты и политические репрессии в ГДР.

То ли западных шпионов в Советский Союз засылали мало, то ли КГБ не умело их ловить, но на обмен советская сторона часто предлагала гражданских лиц – иностранцев, арестованных по вздорным обвинениям, да и обычных советских граждан тоже.

В 1969 году советское правительство освободило английского студента Джеральда Брука, ввозившего в Советский Союз запрещенную литературу. Он был осужден на пять лет лагерей и отбывал свой срок.

В обмен на Брука Англия освободила двух советских шпионов – Мориса и Леонтину Крогер. Это была семейная пара. В течение долгого времени они работали в советской разведке, добывая атомные секреты и другую ценную информацию. В последние годы своей шпионской деятельности они поставляли в Москву данные об устройстве атомных подводных лодок и о сверхсекретных британских военных объектах.

Обмен был явно неравноценным: двух матерых шпионов за безвестного студента, возившего в Советский Союз антисоветскую литературу. Москва расщедрилась и добавила к Бруку трех советских граждан из разделенных семей – двух женщин и одного мужчину.

Их выпустили из страны, и они смогли воссоединиться со своими британскими возлюбленными. Выпущенным за границу мужчиной был Олег Прокофьев, сын известного русского композитора Сергея Прокофьева.

Другой обменянной была советская гражданка Людмила Бибикова, невеста англичанина Мервина Мэтьюза. О своих родителях, воссоединившихся благодаря этому обмену, рассказывает американский журналист Оуэн Мэтьюз.

Оуэн Мэтьюз: История моих родителей – это один из странных романов холодной войны. Мой отец работал ученым в Москве, в 1963 году познакомился с молодой библиотекаршей – моей мамой, которая работала в Библиотеке марксизма-ленинизма. Они хотели пожениться. КГБ сделало моему отцу предложение, от которого, как им казалось, он не сможет отказаться: сотрудничайте с нами, и вы сможете жениться на вашей женщине. Он им отказал, что было довольно дерзко, и очень быстро оказался персоной нон грата.

Дальше оказалось еще более дерзко: это молодые люди, разлученные самыми мощными в то время политическими силами, решили, что смогут бунтовать, убедят выпустить мою маму. Отец шесть лет вел стремительную кампанию в прессе, писал письма советскому руководству, всячески агитировал через прессу, чтобы маму выпустили. В конечном итоге, это довело до того, что в 1955 году произошел обмен пленниками.

Александр Подрабинек: Вероятно, в 1986 году советские власти уже приняли принципиальное решение так или иначе освобождать политзаключенных. Они считали глупым упустить последнюю возможность заполучить своих шпионов в обмен на сидящих пока политзэков.

11 февраля 1986 года в обмен на шпионов стран Варшавского пакта был освобожден советский диссидент Анатолий Щаранский. В 1978 году его приговорили "за измену родине и антисоветскую деятельность" к 13 годам лишения свободы.

К моменту обмена Щаранский находился в тюрьме уже девять лет. Вместе с ним освобождали двух граждан ФРГ и одного гражданина Чехословакии.

Запад в обмен отдавал арестованных в США чехословацких агентов Карела Кёхера и Хану Кёхер, советского шпиона Евгения Землякова, польского разведчика Ежи Качмарека и арестованного в ФРГ разведчика из ГДР Детлефа Шарфенорта.

Обмен состоялся при посредничестве все того же восточногерманского адвоката Вольфганга Фогеля все на том же знаменитом мосту Глинике. В одном из интервью Анатолий Щаранский так вспоминает обстоятельства обмена:

"Мне впервые за весь срок дали гражданскую одежду, которую сами купили. Все на меня было огромным, я буквально тонул в брюках, пиджак болтался, ничего не держалось. "Хоть пояс мне дайте", – просил, но в тюрьме это строго-настрого запрещено. Принесли, словом, какую-то бечевку, как-то я ее закрутил.

Американский посол в ФРГ взял меня под руку, и вместе с ним мы медленно пошли через мост. С нами был еще представитель МИДа. Два здоровяка, а я посередине... Вижу, на другой стороне полно журналистов. "Где граница?" – спрашиваю своих провожатых. "Жирную линию на мосту видишь? Это она и есть". "Как здорово!" – не скрываю я ликования, прыгаю через нее в... свободу, и в этот момент бечевка у меня на брюках рвется.

В последнюю секунду я буквально подхватываю брюки и беседую с журналистами, их придерживая. Меня часто спрашивают: "Какой была твоя первая мысль на свободе?", и я всегда честно отвечаю: "Как бы не потерять брюки".

Александр Подрабинек: 23 августа 1986 года власти Соединенных Штатов обвинили в шпионаже не обладавшего дипломатическим иммунитетом сотрудника представительства СССР в ООН Геннадия Захарова.

В ответ на это в Москве через неделю арестовали главу московского корпункта журнала U.S. News and World Report Николаса Данилоффа. Ему тоже предъявили обвинение в шпионаже. Так сказать, симметричный ответ.

Уже 28 сентября того же года состоялся обмен. Данилофф получил разрешение покинуть СССР, а Захаров был депортирован из США.

Однако этими двумя людьми дело не ограничилось. Все понимали, что Данилофф не шпион, а заложник, поэтому его одного за полковника Захарова было маловато.

Через неделю в рамках этого обмена в Советском Союзе был освобожден Юрий Орлов – основатель и первый руководитель Московской Хельсинкской группы. К тому времени он находился в ссылке в Якутии после семи лет лагерей за антисоветскую деятельность.

Формально это был не обмен, а более или менее одновременное освобождение заключенных. Орлова привезли из ссылки в Москву и посадили на самолет до Нью-Йорка.

В тот же день из Советского Союза отпустили в Израиль активиста еврейского движения за выезд Беньямина Богомольного, много лет добивавшегося разрешения покинуть страну.

Меняли политзаключенных на своих шпионов не только страны Варшавского договора. Американец Алан Гросс привозил на Кубу компьютеры и другую электронику для пользования интернетом. За это в 2009 году его на Кубе арестовали по обвинению в шпионаже и приговорили к 15 годам тюрьмы.

Через пять лет Гросса обменяли на попавшихся в США кубинских шпионов Рамона Лабаньино, Герардо Эрнандеса и Антонио Герреро. Эти трое кубинцев были членами так называемой кубинской пятерки – разведывательной группы, внедрившейся в кубинские эмигрантские организации во Флориде.

В 1998 году их обвинили в шпионаже и соучастии в убийстве. При их информационном содействии в феврале 1996 года кубинские ВВС сбили в международном воздушном пространстве над Мексиканским заливом два американских гражданских самолета "Сессна". Погибли четыре человека из американской волонтерской организации "Братство спасения". Эти волонтеры вылетали на легких самолетах в Мексиканский залив, чтобы спасать в нейтральных водах терпящих бедствие кубинских беженцев.

Двух из пяти кубинских шпионов приговорили к длительным срокам лишения свободы, троих – к пожизненному заключению. Первых двух через 15 лет освободили досрочно, а трех остальных – 17 декабря 2014 года, в обмен на Алана Гросса.

Обмены заключенными широко практикуются в бесконечном арабо-израильском конфликте. Правда, соотношения обменянных здесь совсем другие.

В 1985 году правительство Израиля договорилось с Народным фронтом освобождения Палестины об обмене трех попавших в плен в Ливане израильских солдат на 1150 палестинских заключенных.

На свободу тогда вышел шейх Ахмед Ясин, который позже возглавил террористическую организацию ХАМАС. Многие из освобожденных террористов впоследствии сыграли ключевую роль в начавшейся в 1987 году первой интифаде.

Израильский солдат Гилад Шалит, похищенный в 2006 году боевиками ХАМАСа с территории Израиля, вернулся на родину после пяти лет нахождения в плену.

18 октября 2011 года капрала Шалита обменяли на 1027 палестинских заключённых, находящихся в тюрьмах Израиля. Более 400 из них были осуждены израильским судом по обвинению в терроризме и убийстве около 600 израильтян.

Соотношение сторон в этих обменах поражает воображение. Сотни осужденных террористов за одного израильтянина. Редкое государство так ценит жизнь своих граждан. Это вам не Россия или Советский Союз, где жизнь рядового гражданина не стоит ломаного гроша. А иногда и не только рядового.

Андрей Королев: Вокруг дела о несостоявшемся обмене сына Сталина Якова Джугашвили на немецкого фельдмаршала Паулюса мифов больше, чем истины. Преданные коммунисты считают, что Яков не был в немецком плену, а так называемые обменные истории инспирированы теми, кто пытается представить "отца народов" человеком, не имевшим никаких отцовских чувств не только к собственному народу, но и к собственному сыну. Меж тем, говорят они, Яков Джугашвили пал смертью храбрых на поле боя, а все документы, свидетельствующие о его пленении, – ловкий фальсификат, как, например, фотографии, на которых Яков пребывает в окружении гитлеровских офицеров.

До сих пор нет доказательств принадлежности Иосифу Сталину фразы "Я солдат на фельдмаршалов не меняю". Некие историки утверждают, что эти слова – один из антисталинских мифов. Несуществующей цитатой пытаются дезавуировать попытку Сталина пойти на сепаратные переговоры с Гитлером, когда в 1943 году стало ясно, что Германия проигрывает войну.

Сторонники версии о попытке организовать обмен Якова на Паулюса утверждают, что старший лейтенант Яков Джугашвили попал в плен во время боя в местечке Лясново 16 июля 1941 года. Согласно показаниям начальника лагеря для военнопленных, располагавшегося в районе Хаммельбурга в Северной Баварии, Джугашвили пробыл здесь с апреля по июнь 1942 года, в марте 1943-го переведен в концлагерь Заксенхаузен, где при попытке броситься на колючую проволоку убит охранником. По другой версии, в бою под Лясново он погиб, а нашедшие его документы гитлеровцы устроили игру с НКВД: фотографии и листовки с изображением Якова Джугашвили использовались немцами в качестве агитационных материалов.

Не мог догадываться о возможном обмене и другой герой этой истории: фельдмаршал Паулюс, командующий 6-й армией Вермахта, попал в окружение под Сталинградом и 31 января 1943 года через офицера своего штаба передал советскому командованию ноту о сдаче в плен. Вместе с фельдмаршалом в руках советской армии оказались около 90 тысяч солдат и офицеров, которых проведут строем по улицам разрушенного города. Находясь в советских лагерях, Паулюс не сразу признал будущее поражение Германии, отказался сотрудничать с НКВД и выступить против Гитлера. Даже обращение 16 немецких генералов, организовавших антигитлеровский союз немецких офицеров, он игнорировал. И только 8 августа 1944 года подписал обращение, в котором призвал Германию устранить Адольфа Гитлера, установить новое руководство, которое способно остановить войну и создать условия для формирования мирных отношений с нынешним противником.

В феврале 1946 года фельдмаршал предстанет в качестве свидетеля перед Нюрнбергским трибуналом, где бывшими соратниками будет обвинен в предательстве. Весной этого же года личный пленник Сталина вернется в Москву и окажется в Германии лишь после смерти "вождя народов". Именно Сталину он будет обязан своей жизнью. И именно лояльность к Советам станет причиной для самоубийства в 1970 году сына Паулюса Эрнеста-Александера, вместе с отцом воевавшего под Сталинградом.

Александр Подрабинек: У обменов людей есть дурной привкус товарных отношений. К тому же это противоречит основным принципам уголовного права. Но все это меркнет перед перспективой освобождения ни в чем невиновных людей.

Всякий нормальный человек радовался освобождению Владимира Буковского или Александра Гинзбурга. Кто не посочувствует Надежде Савченко и не порадуется ее возвращению на Украину?

Владимир Буковский: Здесь надо исходить из чисто утилитарных соображений: она там не выживет, она всегда будет объявлять голодовки и умрет. Поэтому, если есть возможность хоть как-то ее освободить, то надо это сделать.

Александр Подрабинек: Другой вопрос: как сами обменянные относятся к такому способу освобождения? Тут все не так просто.

Александр Гинзбург категорически не хотел эмигрировать на Запад. В отличие от многих других эмигрантов, долго добивавшихся выездной визы, его выслали, не спрашивая согласия.

Владимир Буковский не знал, огорчаться ему этому обмену или радоваться.

Владимир Буковский: Было очень смешанное чувство. Во-первых, я понимал, что никогда не вернусь сюда, а все друзья здесь. А во-вторых, конечно, чувство облегчения: я все-таки из тюрьмы лечу, у меня половина срока осталась.

Александр Подрабинек: Надежда Савченко тоже противилась ее обмену на двух российских спецназовцев ГРУ.

Что выше: право или гуманность? Что важнее: соблюсти букву закона или спасти невиновного? На эти вопросы нет универсальных ответов. Каждый решает по-своему.

Сторонние наблюдатели могут проявлять в оценке таких событий исключительную принципиальность или безграничное сострадание. Все зависит от темперамента, профессии и личной близости к событию.

Допустимо ли менять невиновных на преступников? Ведь, например, при обмене политзаключенных на шпионов настоящие преступники уходят от реальной ответственности и наказания.

Существует и еще одна проблема, которая легко решается в авторитарных странах, но труднее – в демократиях. Политическое решение об обмене заключенными посягает на права судебной власти.

Проблемы, выходящие за пределы права, не имеют простых решений. Возможно, когда-нибудь обмены жертв деспотических режимов на осужденных преступников приобретут законные очертания.

А пока всем неравнодушным людям остается только радоваться освобождению несправедливо осужденных и, может быть, не слишком печалиться о том, что настоящие преступники смогли уйти от заслуженного наказания.